— К чему?

— Айда, это все я тебе в тереме своем расскажу. Да и добирались вы к нам издалека. Вои твои есть-пить хотят. Ведь не против, ребята? — Повысил голос, обращаясь к наместниковой чади. В ответ было молчание. — Ну-у, я приглашаю.

— Ладно, — помявшись, соглашаясь откликнулся погостный.

Кавалькада всадников пересекла границу северных ворот. Охрана, при полной броне и оружии, пропустив их, прикрыла створы. А дальше началась потеха. Прибывшие, на лошадях неспешным шагом, проследовали мимо плаца, где проходили занятия с ратниками. Улеб Гунарович вместе со Стеги и Сашкой, голосами заправских американских сержантов подтягивали боевую подготовку до нужного уровня.

Еще в самом начале обучения, пришлый с Улебом Стеги Одноногий, к делу подошел с пылкостью юного профи. Заставил учеников взять в левую руку круглые щиты, больше похожие на обрезанные по кругу плохо обработанные сбитые доски, тяжелые и громоздкие, в особенности для поверстанного на ратное дело молодняка. Правая рука каждого, сжимала самое настоящее дубье, очищенное от веток и коры, и тоже имеющее не такой уж и малый вес для парней ранее пользовавшихся мечом от случая к случаю. Сам, с такой же дубиной, встал напротив, показал основные стойки пешего воина. Монзырев стоявший на первом уроке в общем строю, вспомнил сейчас, что тогда вся техника показанная варягом, сводилась к коротким ударам из-за щита или же укола. Далее, разбив строй по подразделениям, Стеги заставлял учеников постоянно передвигаться по очерченному кругу, меняя положение ног, поворачивать тело по сторонам. Тогда боярин и предположить не мог, что калека настолько изворотлив, загонял народ до изнеможения. Семь потов сошло со всех за время занятия, и это несмотря на то, что мышечная память работала как часы. Тогда-то Толик и понял, случись взять в руки меч и выйти на поединок, он бы скорей всего погиб.

Боярин Воист слегка придержал коня, шептал что-то про себя.

— Не утруждайся, боярин, — с улыбкой молвил Монзырев. — Сейчас на занятиях более двухсот бойцов.

Боярин испытующе зыркнул на хозяина укрепленного комплекса, а тот, привстав на стременах, огляделся.

— Мишаня! — Позвал он. Малец тут же появился рядом, умело управляясь с норовистой кобылкой. — Воеводу, сотников и наставников, собери всех ко мне в терем, чтоб через полчаса были. Боярыне Галине, быть готовой к встрече дорогого гостя. Пошел.

— Слушаюсь, — пришпорил лошадь мелкий.

Пришлый боярин на все триста шестьдесят градусов крутил головой, его ратники от него не отставали. Особое впечатление на них производили слаженные действия бойцов на плацу. При громком выкрике мастера-наставника, хромавшего перед строем на деревянном костыле, те с ревом выполняли прием с оружием в руках. Еще выкрик, и снова слаженное действие воинов. На них понимающему бойцу можно было смотреть бесконечно. Интересно же!

Местный люд, привычный к воинским справам своих соплеменников, не обращяя внимания на происходившую муштру, сновал по улицам по своим делам, занимался повседневной работой. Из-за высоких заборов, закрывавших подворья был слышен лай собак, подавала голос домашняя живность. Где-то на окраине городского конца раздавался шум перестука кузнечных молотков. Дома на широких улицах добрые, почти терема.

Толик бросил косой взгляд на своего визави, отметив то, как горят глаза боярина при виде воинства кривичей. В голове Монзырева всплыло воспоминание из самого начала его обучения. Новоиспеченный воевода взял кривича в оборот, в укромном месте, подальше от глаз людских, стал ставить умение телу предводителя, под знаменем которого собрался служить. Уже отдышавшись после очередного урока боя на мечах, проводимого наставником, то бишь Улебом, пришло понимание новых познаний, и сидя на пару с учителем на лавке у избенки, прислонившись спиной к шероховатым бревнам стены, оба щурились на яркое, но не горячее закатное солнце. Толик ощущая, теперь уже тупую боль в гематомах на теле, спросил:

— Гуннарович, я конечно не большой специалист в бою на мечах…

— Это точно, совсем не большой.

— Ну, да. Так вот, то, что ты мне сегодня преподал, кажется простым. Эдак за короткое время любого можно натаскать, и будет он мечником не хуже других. Так ведь?

— Прав, Николаич, натаскать можно любого. Чего сложного мечом махать? — улыбка промелькнула на морщинистом лице старого варяга. — В иных городах у ворот и стоят такие, как ты сказал, натасканные дружинники, то-ли из мастеровых, то-ли из смердов набраны. А, чего? Им и надоть всего-то монету за провоз собирать, да сами воротины на ночь закрыть, а утром отпереть. Много ума потребно для действа сего?

— Х-ха! Чую, сейчас по полной приложишь мордой об стол!

— Как ты сказал?

— Говорю, меня дурака уму разуму научишь.

— Интересно сказал. Так вот, то, чему ты сегодня учился, и боем то назвать нельзя. Тебе сейчас, словно малому дитю, ходить не умеющему, стоять на ногах научиться потребно. Научишься, первый шаг зробишь. С завтрева будем твою силушку наращивать, а то твоя худоба супротив мощных размашистых ударов нурманов, никак не устоит. У тех же данов, основной бой на что нацелен?

— Ну, откуда мне знать?

— Чудной ты у меня ученик! По размышлению и стати своей, так не то, что на боярина тянешь, на отпрыска княжьего схож, а по сути своей иной раз смерд и тот про жизнь понятие большее имеет. В большинстве своем, в нурманском бое цель одна, проломить или снести защиты врага и прорубить его доспех. Редко кто способен на большее, но встречаются иные непоседы, которые походив по миру, прибыв из Византии, и земель, далеко за Тьмутараканью лежащих, привезли знания, традиции и приёмы совсем иного боя на мечах. Хочешь выжить — осваивай, учи и учись, как в свое время и я учился. Уразумел ли?

— Понял. Буду стараться.

— Добро!

Пригревшись, оба разнежились. Вставать и идти куда либо не хотелось совсем, хоть и понимали, что прислуги нет и кормить их кроме их же самих некому.

— Расскажи еще про викингов?

— Про нурман?

— Ага!

— Гм. Видишь ли, скандинавы считают каролингский меч чисто рубящим клинком. Но сей меч и в колющих ударах не слаб. — После короткого раздумья, заговорил бывший начальник курской дружины. — У большинства мечей-каролингов остриё скруглённое. Но! Тычковый удар в кольчугу подобным остриём ужасен. Не будет глубокой раны, но кольчугу и даже чешуйчатый панцирь клинок «пройдёт», а контузия и внутреннее кровотечение уж точно обеспечены. К тому же, иные доспехи, а именно мягкую бронь, такой мысок пробивает лучше заострённого. Но уколы применяются ещё очень редко, рубку северные соседи предпочитают в бою и на поединках. И рубка мощная, в хорошем темпе. Удар, удар, еще удар. Круши щит и кольчугу. Иной раз град ударов и вершит все дело. И пусть первый, и даже четвёртый, удар не поверг врага — они не бесполезны — твой враг отступает, он сбился с ритма, пошатнулся. Его шлем промят, а то и вовсе сбит, щит прорублен, отбит в сторону, сам враг устал, он контужен и даже слегка ранен. Викинги — умелые, проверенные во множестве схваток воины, способные биться в одиночку, плотным строем и небольшой группой, они владеют любым оружием, а иной раз пользуются и просто кулаками.