— Дело в том, — прервал его Страун, — что пуля, найденная втеле, сильно повреждена. С одной стороны она почти полностью расплющена, адругая была слегка деформирована, когда пулю извлекали из головы жертвы.

— Вы хотите сказать, что она не может быть идентифицирована?— спросил судья.

— Видите ли, я… Могу ли я задать еще несколько вопросовсержанту? Надеюсь, после этого ситуация несколько прояснится.

— Задайте.

— Я признаю, что, по-видимому, поторопился предложить вкачестве вещественного доказательства револьвер, но думаю, что мне позволенобудет предложить вниманию суда еще два-три свидетельства, настолько очевидных,что они, по-моему, не нуждаются в специальных доказательствах. Сержант Голкомб,скажите, принесли ли вы с собой наволочку, которая закрывала голову покойного?

— Да, сэр, принес.

Сержант Голкомб открыл портфель и достал из него наволочку,в нескольких местах испачканную пятнами засохшей крови.

— Ответьте, пожалуйста, сержант Голкомб, нашли ли вы на этойнаволочке какую-нибудь метку?

— Да, сэр.

— Вы выяснили, кому принадлежит эта метка?

— Да, сэр.

— Вы нашли какое-либо другое белье, помеченное так же?

— Да, сэр.

— Где?

— В «Горной Короне», в бельевой.

— Вы осмотрели кровать обвиняемой?

— Осмотрел, сэр.

— Когда?

— Почти сразу после того, как приехал в ресторан.

— Что вы обнаружили?

— На кровати было две подушки. Одна в наволочке, другая —без.

— Скажите, пожалуйста, когда была надета наволочка на головупокойного, до или после смерти?

— Она была надета после смерти.

— Одну минуту, — произнес судья Киппен, — это собственноепредположение свидетеля, а не изложение фактов, и защита…

— Защита не возражает, ваша честь, — вмешался Мейсон, — мысогласны выслушивать любые выводы обвинения, если только они не искажают факты.

— Вы согласны? — изумленно переспросил судья. Подавшисьвперед и недоверчиво глядя на Мейсона.

Страун произнес:

— Вы хотите сказать, что допускаете эту возможность? Выдумаете, что наволочка могла быть надета после смерти?

— Я считаю допустимым ваш вопрос, вот и все, — пожал плечамиМейсон, — вы можете делать любые умозаключения. Я просто заявил суду, что несобираюсь опротестовывать выводы, которые делаются в строгом соответствии сфактами.

Страун, все так же удивленно глядя на Мейсона, вновьоткинулся на спинку кресла.

— Продолжайте, — бросил судья, — отвечайте на вопрос.

— Ну так вот. На наволочке была дыра. Это не отверстие,пробитое пулей. Вокруг нет никаких следов пороха. В то же время на головеубитого прекрасно заметны несколько пороховых пятен. Мы проверили: чтобыполучить такие пятна, револьвер нужно держать примерно в двадцати дюймах отцели.

— Какой револьвер вы использовали, проводя этот эксперимент?

— Как какой? Вот этот самый.

— Другими словами, — произнес судья Киппен, — вы исходите изтого, что преступление было совершено именно этим оружием?

— В этом нет никаких сомнений, ваша честь, — проговорилСтраун, — лишь в результате досадного недоразумения пуля, найденная в головежертвы, не может быть идентифицирована так же легко, как и остальные.

Однако если мне позволят продолжить допрос, я надеюсьдоказать суду бесспорность моего утверждения.

— Продолжайте, — разрешил судья.

— Итак, вы утверждаете, что наволочка была надета послесмерти, не так ли, сержант?

— Да, именно так.

— Об этом вам говорит отсутствие на наволочке пороховыхпятен?

— Да. К тому же отверстие не похоже на пулевое.

— У вас есть другие доказательства?

— Да.

— Какие?

— Когда наволочку надевали, преступнику пришлось слегкаповернуть ее — он старался, чтобы прорези пришлись как раз напротив глаз.Другими словами, сначала она оделась немного криво, и ему пришлось ее поправлять.Таким образом, на внутренней стороне наволочки осталось пятно — словноизогнутая кровавая дорожка. Это единственный способ объяснить происхождениепятна. Взгляните сами, его очень хорошо видно.

— Покажите мне наволочку, — попросил судья. Вывернув ее наизнанкуи тщательно рассмотрев, он кивнул.

— Несмотря на то, что свидетель излагает лишь своисобственные выводы, сделанные на основе фактов, сами факты налицо, и похоже,что заключения свидетеля могут быть признаны бесспорными.

— Не имею ничего против, ваша честь, — весело проговорилМейсон.

— Это невозможно! — не выдержал Страун. — Если вы допускаетеэто положение, то о какой защите может идти речь!

— Тихо, тихо, господа, — произнес судья, — не стоитгорячиться. Ситуация действительно не простая. Один из важнейших вопросов,который, как представляется, должен был в первую очередь заинтересовать защиту,не привлек никакого внимания мистера Мейсона. С другой стороны, совершеннонезначительная проблема показалась адвокату достойной самого пристального рассмотрения.

— Я всего-навсего настаиваю на том, что у моей клиентки естьправа, которые должны быть соблюдены.

— Да-да, понимаю, — проговорил судья, — однако вы сами поканичего не сказали нам по поводу этого револьвера. Вы действительно считаете,что выстрел был произведен не из него?

— В данный момент мне не хотелось бы высказывать свое мнениена этот счет, ваша честь.

— Не беспокойтесь, — торжествующе взглянув на Мейсона,произнес Страун, — у нас есть доказательства. Сержант, — он вновь повернулся кГолкомбу, — в револьвере, о котором идет речь, не хватает двух патронов?

— Совершенно верно, сэр.

— В заключении полиции сказано, что одна пуля попала вголову Стивена Меррила. Что вы можете сказать о другой?

— Она попала в деревянный столб, расположенный на краюдовольно глубокой канавы.

— Не могли бы вы описать место, в котором она была найдена?

— Да, сэр. У меня с собой фотография. Ее сделали наследующий день, когда стало посветлее. Видите, на столбе довольно глубокаядыра. Пулю мы вытащили — она в превосходном состоянии. Я не специалист, но яприсутствовал на экспертизе и могу вам сказать…