— Да, сэр.

— Вы можете поклясться в этом?

— Конечно, сэр.

— Ваша честь, я прошу принять это оружие в качествевещественного доказательства номер один.

— Я бы хотел задать еще несколько вопросов, относящихся кэтому револьверу, — проговорил Мейсон.

— Пожалуйста.

— Вы говорите, что оружие сейчас находится в том жесостоянии, что и раньше.

— Да, сэр.

— Вы ничего в нем не меняли?

— Мы его не трогали. — Голос Голкомба звучал вызывающе.

— Вы отдавали револьвер в отделение баллистики, не так ли?

— Да, сэр.

— И вы знаете, что там из него был произведен контрольныйвыстрел? Вы присутствовали при этом?

— Да, сэр.

— Для того, чтобы выстрелить из револьвера, из барабананеобходимо было вынуть заряды?

— Ну да, конечно. Патроны — это тоже улика. Нам надо былодоказать, что пуля, убившая этого парня, ничем не отличалась от тех, которыеостались в барабане. Поэтому мы не собирались использовать эти заряды.

— Вы совершенно правы, — продолжал Мейсон, — следовательно,вы разрядили револьвер, произвели контрольный выстрел и вложили обратно вынутыепатроны?

— Так оно и было.

— Кто этим занимался?

— Я сам.

— Не могли бы вы объяснить, откуда вам известно, что патронысейчас в тех же отделениях, что и раньше?

— Но… но какая, собственно, разница?

— Таким образом, когда вы утверждаете, что оружие находитсяв том же самом состоянии, что и во время передачи его вам, вы имеете в виду,что в основном в нем ничего не было изменено?

— Пожалуй, так.

— Не пытались ли вы идентифицировать револьвер по его номеру?

— Конечно.

— И что вы обнаружили?

Судья Киппен собрался было что-то возразить, но передумал,проговорил только:

— Пожалуй, вы правы, Мейсон. Со стороны адвоката вопросдействительно закономерен.

— Спасибо, ваша честь, — ответил Мейсон. — В принципе защитамогла бы опротестовать некоторые выводы полиции как недостаточно нагляднообоснованные, но пока я не вижу необходимости ни вызывать продавца из магазинав Ньюпорт-Бич, ни просить представить выписку из картотеки шерифа. Я вполнедоверяю добросовестности сержанта Голкомба.

— Весьма признателен, — саркастически улыбнулся Голкомб.

— Мне было бы чрезвычайно интересно услышать от сержантарассказ о результатах его поиска. Итак, сержант, что вам удалось обнаружить?

— Мы установили, что этот револьвер был продан некоемуМэрвиллу Алдриху. Он купил его в магазине спортивных товаров. Мистер Алдрихимел разрешение на ношение оружия и использование его в целях самообороны. Онхранил револьвер в машине, откуда тот и был украден.

— Подождите, — вмешался судья Киппен, — я не вижунеобходимости в более подробном изложении фактов. Мистер Алдрих присутствует насегодняшнем заседании, господин прокурор?

— Да, ваша честь.

— Я думаю, мы предложим ему самому рассказать нам о том, чтопроизошло.

— Хорошо, ваша честь.

— Мне бы хотелось тогда заслушать сейчас показания свидетеляАлдриха, — проговорил Мейсон.

— Я не имею ничего против, — произнес Страун, — мы можемвызвать мистера Алдриха. Он будет выступать в качестве свидетеля обвинения.Должен заметить, однако, что я не вижу никакой необходимости нарушать порядокдопроса и прерывать выступление сержанта Голкомба. Что же касается револьвера,то для того, чтобы он был признан вещественным доказательством, достаточно двухусловий: он должен был находиться у обвиняемой и из него должен был быть убитСтивен Меррил.

— Я хочу выслушать мнение защиты, — взглянув на Мейсона,произнес судья Киппен.

— Позиция обвинения вполне понятна, — проговорил Мейсон, —мне хотелось бы, однако, высказать два замечания. Первое: обвиняющей сторонойне было доказано, что револьвер — то самое оружие, из которого совершилиубийство. И второе: мы не можем с уверенностью утверждать, что этот револьвербыл у обвиняемой.

— О чем вы говорите? — прервал его Страун. — Вы же самиотдали револьвер Голкомбу?

— Сержант достал револьвер из моей машины. Обвиняемая приэтом не присутствовала.

— Вы ее представляете?

— Я представляю ее интересы. Но как бы там ни было, сержантне спросил у меня ничего об этом револьвере. Возможно, ситуация прояснится,если сержант Голкомб ответит еще на несколько дополнительных вопросов. —Приветливо улыбнувшись Голкомбу, Мейсон продолжал: — Послушайте, сержант, когдая подъехал к «Горной Короне», вы подошли и предложили отдать револьвер, которыйя получил от мисс Багби, не правда ли?

— Да. По-моему, я сказал тогда, чтобы вы вернули револьвер,из которого было совершено убийство.

— Может быть, вы помните, что произошло потом: вы оттолкнулименя от машины и взяли тот револьвер, который сейчас предлагается в качествевещественного доказательства.

— Вы тянули время, а я не мог ждать. Мне ничего неоставалось, как…

— Мне кажется, нам не обязательно останавливаться наподробностях, не имеющих прямого отношения к сути дела, — вновь вмешался судьяКиппен. — Почему вы так настойчиво возвращаетесь к этой проблеме, мистерМейсон? Разве в этом деле роль защиты не сводится к тому, чтобы доказать, чтоубийство было оправданно — то, что подсудимая стреляла, по-видимому, ни у когосомнения не вызывает.

— Мне бы хотелось, — проговорил Мейсон, — иметьдоказательства того, что револьвер, представленный сержантом Голкомбом, тосамое оружие, которым было совершено преступление.

— Могу я узнать, зачем вам понадобились эти доказательства?— Судья Киппен был явно удивлен. — Вам прекрасно известно, мистер Мейсон, что влюбом деле существуют факты, бесспорность которых признается обеими сторонами.

— Револьвер прошел экспертизу. Мне было бы любопытно узнатьее результаты. Я прошу всего-навсего сообщить нам, к какому выводу пришлиспециалисты, сравнив контрольную пулю с пулей, найденной в теле жертвы. Этодаст мне возможность выбрать нужную линию защиты.

— Понимаю, — проговорил судья, — возможно, вы и правы.Мистер Страун, у вас, без сомнения, есть доказательства, представленныебаллистическим отделом, почему бы вам не ознакомить нас с заключением экспертови покончить раз и навсегда с этим спорным вопросом? Потом, доказав, чторевольвер действительно находился у обвиняемой, вы сможете…