в ласковый дождик, а мы взялись за весла и гребли до тех пор, пока птицы не превратились в белые точки на скалах далеко позади.

Дождь шел все сильнее и сильнее, вертикальными нитями связывая небо и землю, капли отскакивали от поверхности реки тяжело, словно камушки, оставляя за собой расходящиеся круги.

– Переждем под деревьями или повернем назад? – Я не хотела сдаваться, но от сырости замерзла и вся дрожала.

– Мы уже и так мокрые по самые подмышки, так что разницы никакой. Можем заглянуть вон в тот рукав, раз уж мы здесь, и повернуть назад. Не исключено, что каноэ нам больше не перепадет, а денег, чтобы взять его в аренду, у нас нет, верно? – Мот был прав, но почему он не замерз?

Работая веслами, мы выплыли под дождь и свернули в рукав реки. С одной стороны берег был плотно покрыт деревьями: старыми дубами, буками и березами. На другом берегу рваная линия деревьев опоясывала склон, поросший травой и чертополохом, – такой крутой, что коровам приходилось карабкаться по нему, будто козам. В ивовых и дубовых ветвях висели грозди больших птичьих гнезд, в листьях, покачиваясь и опустив головку, сидела цапля, а капли дождя скатывались у нее по спине. Еще две цапли неподвижно стояли возле заброшенной пристани, поросшей лишайниками.

– Дождь усиливается. Может, постоим под деревьями, пока он немного утихнет? Мне все равно нужно передохнуть – плечо болит невыносимо. Может быть, такая активность не для меня.

– А может быть, тебе нужно побольше активности.

Мы затащили каноэ под плотный покров деревьев на лесистом берегу, пристроились среди корней и стали ждать.

– Господи, ну и холодрыга. – Наконец-то.

Мы тряслись под пологом леса, пока дождь не ослаб, и как раз начался отлив. Когда мы поднялись и стали разминать затекшие ноги, прежде чем отправляться дальше, рядом с Мотом на землю шлепнулось яблоко.

– Откуда оно взялось?

– Странно, яблонь вокруг не видно.

///////

Глубокая илистая отмель выступила из-под воды, которая и в разгар прилива едва покрывала дно. В считаные секунды на обнажившийся ил слетелась стайка кроншнепов и принялась кормиться, глубоко окуная длинные изогнутые клювики в грязь и всасывая спрятанные под поверхностью кусочки белковой пищи. Эти длинноногие бурые птички когда-то были распространены по всей Великобритании. У нас дома, в Уэльсе, журчащая песенка кроншнепов возвещала начало весны, когда они возвращались с зимовья, чтобы гнездиться в заливных лугах и лакомиться молоденькими угрями. Но не так давно кроншнепы перестали к нам прилетать, их песня умолкла. За последние двадцать лет их численность сократилась на восемьдесят процентов в Уэльсе и на тридцать в Англии. Такое сокращение популяции ставит под угрозу выживание кроншнепов на наших берегах.

– Ты только посмотри, их тут штук двадцать или даже больше. Какая отрада для глаз.

– Видимо, тут по-настоящему тихое место. Кроншнепы, большие и малые цапли, кто бы мог подумать, что тут такой заповедник, совсем недалеко от шумной гавани? Какого хрена!.. – Мот пригнулся, а от каноэ отскочило наполовину съеденное яблоко.

– Может быть, в лесу дети хулиганят?

– Я их не вижу. Мы бы, наверное, их услышали, нет? Может быть, это птицы.

– Что ты там говорил про тихое место?..

Следуя за отливом, мы добрались до узкого канала между выступавшими из воды отмелями и тихонько погребли прочь. Не было слышно ни людей, ни лодок, лишь тихонько всплескивали весла да постукивали по бортам каноэ недоеденные яблоки, плывшие рядом с нами по течению.

Войдя в церковь, мы сняли мокрую одежду, дождь как раз прекратился, выглянуло солнце. Я сидела, завернувшись в полотенца, и ждала, пока вскипит чайник, когда мне пришло в голову проверить телефон: голосовое сообщение с незнакомого лондонского номера.

«Добрый день, я прочла вашу рукопись и хотела бы с вами пообщаться. Когда вам можно позвонить?»

15. Воздух

Стоя в дверях церкви, я расписалась за полученную посылку: тяжелую коробку, которую занесла внутрь и поставила на стол. Я сидела и смотрела на нее, поглаживая картонные бока и ярлык с адресом отправителя и логотипом. Вскипел чайник, я заварила чай; потом подтянула колени к подбородку и застыла на деревянном стуле. Я могу открыть коробку прямо сейчас, достать ее содержимое, потрогать, подержать, понюхать. Или я могу дождаться Мота и разделить с ним этот момент. Через окно мне было видно, что в соседский сад вернулись подснежники, а бутоны на магнолии набухли и приготовились раскрыться. В выходные сосед разобрал свой сарай, и теперь, если сесть на столик у окна, можно было разглядеть деревья – вдали, между крышами. Я грызла печеньку и ждала, а коробка, казалось, увеличивалась в размерах под моим взглядом. Я перебралась на столик у окна, а ноги поставила на стул. Теперь мне было видно и коробку, и деревья, а между ними еще и кружку с чаем, от которой шел пар.

///////

Прошло несколько месяцев с тех пор, как я вышла из метро и оказалась в лондонском районе Ковент-Гарден. Дошла до улицы Стрэнд неподалеку – нервничала я так, что с трудом передвигала ноги и едва соображала. Я постояла перед каменной аркой, ведущей в сверкающее здание из стали и стекла. Так много людей, так мало неба, я почти задыхалась. Наша тропа провела нас сквозь боль и отчаяние утраты к мокрым ночам на туманных скалах – а теперь она завела меня вот сюда, под эту стеклянную дверь, перед которой я стояла и силилась вдохнуть. Литературный агент распахнула ее и пропустила меня внутрь, к огромному изображению пингвина, висевшему над стойкой приема посетителей.

– Не волнуйтесь, это просто неформальная беседа с ответственным редактором.

Рядом с этой невысокой элегантной женщиной в нарядной блузке и на каблуках я почувствовала себя огромной, плохо одетой и неуместной. Умение принарядиться никогда не было моей сильной стороной. Я провела рукой по волосам в поиске веточек и травинок – но нет, на голове у меня было все то же сухое, непослушное воронье гнездо, которое так и не приняло приличный вид после нескольких месяцев на природе. Я глубоко вдохнула спертый офисный воздух, вдохнула жизнь, смерть и все те сложные эмоции, которые им сопутствуют. Пока мы сидели на диване и ждали, когда спустится редактор, чтобы с нами познакомиться, я незаметно теребила синюю ткань обивки. Терять нечего, а значит, нечего и бояться. Так почему же я так нервничаю? Мы уже потеряли практически все свое материальное имущество и пережили это. Если я провалю встречу – а скорее всего, так и будет –