В ворота дома Сахона громко постучали. Все его родственники и слуги вздрогнули от резкого звука. Вдруг ворота распахнулись, и на пороге появился Ли Ванык. Президент корейской железнодорожной компании Пак Киджон и дюжина рабочих вошли следом. Хаман сильно испугалась и поспешила позвать Сахона.

С надменным видом Ванык стоял посреди двора и ухмылялся.

Вчера его пытались убить, но покушение было организовано неумело и, на его циничный взгляд, бездарно. Джунён и другие курсанты военной академии решили отомстить за то, что он сделал с их семьями, но одного из них поймали, а вскоре убили. Хотя у них ничего и не получилось, Ванык убедился в словах Такаси. Теперь он собирался свести счеты, для чего вызвал Пака Киджона и отправился с ним в дом Сахона. Он хотел наказать одну из самых авторитетных семей в стране, которая в последнее время слишком активно ему мешала.

Сахон вышел на крыльцо и посмотрел на незваного гостя.

– Министр иностранных дел Ли Ванык. Полагаю, вам тяжко пришлось в тюрьме. Так зачем же в таком возрасте усложнять себе жизнь? – издевался Ванык.

– Переходите сразу к делу, – строго сказал старик.

– Будь по-вашему. Я знаю, как вы можете помочь Чосону.

Ванык опять ухмыльнулся, а затем положил карту на верстак, стоящий во дворе. На карте была схема железной дороги. Ваныку подали кисть, и он прочертил красную линию на черно-белой карте.

Сахон нахмурился, не понимаю, что все это значит. Стоящий неподалеку Киджон поспешил объяснить:

– Меня зовут Пак Киджон, я президент корейской железнодорожной компании. Министр только что поменял направление железной дороги, которую мы собираемся строить. Теперь она будет проходить через этот участок, а значит, ваш дом и все прилегающие территории с этого момента принадлежат государству.

Все слуги были ошеломлены таким известием, Сахон помрачнел и произнес:

– Какой же ты бесстыжий человек. Ты не получишь то, чего хочешь!

Ухмылка исчезла с лица Ваныка, и он махнул рабочим рукой. Они начали ломать забор, а другие вошли в дом и начали бить молотками по стенам. Флюгер упал вместе с изгородью, часть которой снесли рабочие. Хаман, Хэнран и остальные слуги закричали.

Госпожа Чо и Эщин выбежали из дома. Их лица выражали нескрываемое отвращение, когда они увидели Ваныка, стоящего напротив Сахона. Стены дома сотрясались от ударов. Сахон схватился за сердце, почувствовав боль в груди.

– Отец!

Госпожа Чо и Эщин побежали к Сахону и подхватили его.

– Как сильно изменился мир. Прекрасно, правда? Впрочем, на сегодня достаточно, мы уходим, но к моему возвращению вам лучше освободить дом. Иначе и люди, и вещи будут уничтожены.

Ванык упивался происходящим. Еще чуть-чуть, и он добьет старика. Эщин смотрела на министра с ненавистью, а затем побежала в его сторону, когда он направился к выходу. Она не могла молча стерпеть унижение. Сахон, мучаясь от боли в груди, увидел бегущую к Ваныку внучку и приказал Хэнрану:

– Заприте Эщин в сарае!

Сахон знал намерения Эщин. Слуги схватили девушку и потащили в сторону сарая.

– Что вы делаете? Отпустите!

Но никто не собирался ее отпускать.

После того как Эщин заперли, Сахону стало немного лучше, он собрал у себя в комнате всех работавших на него крестьян. Хэнран сидел рядом с Сахоном и у его ног лежала стопка бумаг. Людей было так много, что не всем хватило места и кто-то стоял у дверей.

– Собрались все, кто работает на вас здесь.

Сахон кивнул на слова Хэнрана.

– Похоже, пришло время прощаться.

Крестьяне удивленно переглянулись. Хэнран взял с пола бумаги и положил перед работниками. Это были документы на земельные участки, по которым не будет проходить железная дорога.

– Теперь эта земля ваша. Мы разделили участки поровну между теми, кто работал на нас двадцать и тридцать лет.

– Господин!

Крестьяне упали на колени и поклонились Сахону. Он решил подарить им земли в знак признательности за работу. Сахон знал, что, пока он жив, неприятности не закончатся, и он не хотел подвергать невинных людей опасности. Правда, старый ученый не думал, что это время наступит так скоро. Собравшись с силами, он продолжил:

– Даже под страхом смерти вы не должны продавать участки японцам. Передайте их своим детям, защищайте и берегите Чосон. Обещаете?

Крестьяне закивали, на глазах у них выступили слезы. Могли ли они представить, что когда-нибудь Сахон наградит их столь щедро. Они кланялись ему и всхлипывали. Через открытую дверь Сахон посмотрел на проломленную стену дома. Пришло время покинуть родное место, где он прожил всю свою жизнь.

Вечером того же дня Донмэ с Юджином сидели в комнате Сахона. Они были удивлены внезапным приглашением и не знали, о чем именно пойдет речь. Старик чувствовал, что времени у него осталось немного, поэтому нельзя было терять ни минуты. Он положил перед Донмэ документ на землю.

– Насколько я слышал, ты берешься за любую работу за деньги, но я могу предложить тебе только это. Прошу, защити Эщин.

С документа Донмэ перевел потрясенный взгляд на Сахона. Но тот уже обратился к Юджину, не обращая внимания на удивление своих собеседников.

– Когда-то ты сказал, что не желаешь гибели Чосону. Я тоже этого не хочу. Прошу тебя, убей японского полковника.

Не успел Юджин что-либо ответить, как вмешался Донмэ:

– Почему я должен защищать, а он убивать?

Сахон посмотрел на обоих. Донмэ перепрыгивал через стены, в то время как Юджин заходил в ворота. Донмэ отрезал косу Эщин, а Юджин под ее влиянием изменил свое отношение к Чосону. Ему было ясно, кто из них будет защищать любой ценой, а кто не допустит промаха и доведет начатое до конца.

– Почему убить нужно не Ли Ваныка, а японца? – тихо спросил Юджин, ведь именно Ванык был врагом Эщин и врагом всего Чосона.

– Ли Ванык может умереть от руки чосонца, но если чосонец нападет на японского военного, то Япония не задумываясь нападет на Чосон. Такого повода им будет достаточно. Поэтому я прошу тебя как американского солдата сделать это.

Юджин помрачнел от мысли, что данное ему поручение не позволит быть рядом с Эщин так часто, как он того хочет. С другой стороны, даже если бы японский полковник не представлял угрозу для девушки, даже если бы Сахон не попросил устранить врага, он бы все равно избавился от Такаси.

– Вы по-прежнему безжалостны ко мне, – пробормотал он.

– Можешь ненавидеть меня. Я собираюсь стать черной птицей, летающей над тобой в небе.

Трое мужчин какое-то время молча сидели с суровыми лицами, прежде чем Юджин с Донмэ попрощались и вышли во двор дома, залитый лунным светом. В изгороди чернел провал. Мог ли кто-либо еще день назад помыслить, что такое вероломное вторжение в устоявшийся благородный мир семьи Ко возможно?