создаст угрозу… вероятно, смертельную. Все обрученные слышали обет Инэверы закончить первой, и если слова окажутся пустыми, сгинет вся ее власть, приобретенная над девушками после поражения Мелан. Более того, Мелан получит почти безграничные привилегии дама’тинг, и ее возможности убить Инэверу многократно умножатся. Среди невест Эверама непременно найдутся те, кто ее поддержит.

Наконец девушек отпустили, и они устремились по холодному каменному проходу в длинный туннель с многочисленными палатами для резьбы. Меточного света здесь не водилось, но Мелан и прочие светили себе недоделанными костями, от которых исходило багровое сияние. В Палате разрешалось только оно, да и то не сразу. Его следовало заслужить ручным трудом. Без света девушки не увидят ни инструментов, ни собственных рук, ни костей.

Венцы для метки зрения запрещались в палатах, их оставляли снаружи. Инэвера подслушала, как в Каземате шептались о девушке, которая однажды попыталась пронести свой венец, чтобы вырезать кости при свете Эверама. Ей выкололи глаза и выгнали из дворца дама’тинг.

Инэвера шагала неспешно, девушки скрывались в палатах. Кева запирала за ними двери, и слабый меточный свет просачивался лишь в нижнюю щель. Огни гасли один за другим, и Инэвера в итоге дошла до своей палаты, ориентируясь только на это свечение. Кева закрыла за нею дверь, она скинула одежду и заткнула щель, чтобы остаться в полной темноте.

Инэвера тоже могла извлечь свет из костей, но предпочитала не делать этого в Палате Теней. Эведжах’тинг предупреждал: даже меточный свет способен без надобности ослабить кости. Дамаджах вырезала их в кромешном мраке, и Инэвера не видела причины поступать иначе. «Эведжах направит твои руки, если достойна», – гласила священная книга.

Она опустилась на колени во тьме и в молитве обратилась к своей тезке, достала кости с инструментами для нанесения меток и положила их в аккуратный ряд через равные промежутки. Она закончила четырехгранную и шестигранные кости, теперь занималась восьмигранной. Работала медленно и скрупулезно: придание формы, шлифовка, резьба – и все это в ритме с дыханием.

Прошло время. Она не знала сколько. Ее вывел из транса звон, что разлетелся в тишине палаты.

Мелан доделала кости.

Инэвера быстро убрала хора в мешочек и отложила инструменты. На сегодня работа закончена. Она глубоко вздохнула несколько раз и вышла из палаты.

Девушки уже окружили Мелан, ее лицо сияло в меточном свете. Она подняла повыше кости и наслаждалась возгласами восхищения и зависти. Завидя Инэверу, послала ей холодную победную улыбку.

Инэвера улыбнулась в ответ и вежливо поклонилась.

Они собрались в учебной комнате. Мелан преклонила колени, най’дама’тинг образовали за нею полукруг. Вскоре в помещение потянулись и дама’тинг, образовали внешнее кольцо. Пришли почти все невесты из племени. Кеневах прибыла последней, шагнула в центр и опустилась на колени к внучке лицом. С непроницаемым видом она достала древнюю, затертую колоду карт, перетасовала. Тишину нарушал только шорох.

Дамаджи’тинг положила между собой и Мелан три карты рубашкой вверх. Подала Мелан нож, и та полоснула себя по руке, излила кровь на кости. Метки слабо засветились.

Кеневах указала на первую карту. Мелан трясла костями, пока те не вспыхнули ярким огнем; тогда она метнула их на пол, рассыпала, как учили. Инэвера напряженно всмотрелась, но обзор был доступен только Мелан и Кеневах.

– Семерка копий, – объявила Мелан чуть погодя.

Кеневах указала на следующую карту, и Мелан метнула вновь.

– Дамаджи черепов.

И в третий раз.

– Тройка щитов.

Кеневах кивнула, так и не дрогнув лицом.

– Сегодня одна невеста сообщила мне, что носит под сердцем дочь. Кто это?

Мелан снова бросила кости. На этот раз она дольше изучала расклад. Затем посмотрела на собравшихся дама’тинг и уронила каплю пота со лба.

– Дама’тинг Элан, – выдохнула наконец, назвав младшую невесту, которой предстояло родить наследницу.

Ни слова не говоря, Кеневах перевернула первую карту. Най’дама’тинг ахнули при виде семерки копий. У Инэверы сжалось сердце.

Вторая карта – Дамаджи черепов. Сердце Инэверы было готово выпрыгнуть из груди.

Кеневах перевернула третью, и раздался дружный судорожный вздох. Это оказалась дамаджи’тинг воды.

Кеневах с силой ударила Мелан по лицу:

– Здесь нет беременных невест, глупая девка! – Она выхватила у Мелан кости, подняла к свету и присмотрелась. – Халтура! Расточительство! Для освещения сойдут, но больше ни на что не годны! Деревянные кости, которые ты вырезала, когда едва надела бидо, и то были лучше! Где восьмигранник?

Мелан утратила центр, на лице застыла маска ужаса. Внучка Кеневах молча достала из мешочка с хора восьмигранную кость и протянула ее дамаджи’тинг.

Инэвера даже со своего места увидела, что это корявое безобразие.

Кеневах сунула кости Мелан под нос:

– Каждая из них – год твоей жизни. Их покажут солнцу а ты вернешься к слоновой кости. Когда изготовишь три безупречных набора – возвратишься в Палату Теней и станешь вырезать по хора в год, пока не изготовишь все заново. Каждую кость изучат перед тем, как выдать материал для следующей, и помоги тебе Эверам, если найдется хоть малейший изъян.

Мелан выпучила глаза, и потрясение исчезло с лица под грузом осознанной участи и стыда. Инэвера глубоко вздохнула, обрела свой центр и подавила улыбку, которая грозила растянуть губы.

Кеневах швырнула кости в руки Мелан и указала на выход. Мелан уже рыдала не таясь, но встала и потерянно вышла. Асави горестно вскрикнула и бросилась следом, но Кева схватила ее за руку и грубо дернула назад.

Снаружи ждали младшие най’дама’тинг. Они задохнулись при виде плачущей Мелан и мигом построились. Процессию замкнули Кеневах с невестами и обрученными.

Они дошли до самой высокой башни дворца дама’тинг. Мелан поднималась недостаточно быстро, и Кеневах с удивительной силой толкнула ее. Девушка не раз падала, и Кеневах пинала внучку, пока она не вставала и не возобновляла подъем по винтовой лестнице. Наконец она вышла на высокий балкон, откуда открылся вид на Копье Пустыни.

– Вытяни руку, – приказала Кеневах, и Мелан повиновалась.

Остальные столпились кто на балконе сзади, кто в верхней палате башни. Пальцы девушки крепко сжимали драгоценные кости – итог труда, на который ушла половина жизни.

– Разожми, – велела Кеневах.

Час был поздний, и солнце клонилось к закату, но все еще заливало балкон ярким светом Эверама. Мелан со всхлипом подчинилась, разжала пальцы и позволила солнечным лучам ударить в кости.

Результат не заставил ждать. Кости сверкнули, занялись огнем и разгорелись добела. Мелан пронзительно крикнула.

В мгновение ока все закончилось. Рука Мелан дымилась, а кожа почернела там, где не расплавилась. Пальцы склеились со второго по четвертый, и Инэвера увидела обугленные костные вкрапления.

Кеневах обратилась