Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дать брачную клятву представительнице древнейшего магического рода принц планировал через год.
Когда я прочитала, во сколько миллионов золотых примерно оценивается его личное состояние, на мгновение мелькнул соблазн рассказать принцу о детях, — возможно, тогда мои малыши станут обеспеченными на всю жизнь? Потом вспомнила, как принц за растоптанную репутацию и поруганную честь откупился одним розовым бриллиантом. Огромным. Чистым. Дорогим. В десять карат. Но… Соблазн мгновенно исчез, и остались нужные трезвые эмоции.
Когда-то я прочитала в одной умной книге, что у каждого человека есть своя цена. Причём автор настаивал на том, что купить можно любого. Почему же принц Раймус оценил меня в один розовый бриллиант?
Я задумалась, осторожно заглядывая внутрь себя, задаваясь вопросом: есть ли у меня эта самая цена? И подумала: допустим, принц Раймус оставил бы мне тогда тот огромный дворец, который представил нашим домом, или несколько сотен тысяч золотых или даже миллион… Стало бы мне менее обидно или больно? Посчитала бы я, что совершила взаимовыгодный обмен: честь и счастливую жизнь на богатство?
Ответ пришёл мгновенно: нет, не стало бы и не посчитала бы.
Честно, я долго думала, чем всё же меня можно подкупить, раз у всех есть своя цена. Наверное, моя цена — это свобода. Для меня и детей. Но и здесь всё равно было «но». На убийство или подлость я не пойду, даже, чтобы получить заветную свободу.
Ещё узнала, что принц Раймус Ринский контролировал известный во всем мире так называемый «Магический клуб», включающий в себя больше ста сильнейших магов из всех земель мира. «Это был финансово-магический «кулак» ринской монархии, стуком которого она может открыть или выбить многие двери…» — так было написано в светском журнале, что меня очень впечатлило.
Воспоминания прервались, потому что магмобиль резко остановился у огромного серого внушительного здания.
Я вдохнула и выдохнула. Прикрыла глаза.
С кем я решила воевать? С тем, кто контролирует сильнейших магов мира и сам таким является? С тем, кто являлся вторым человеком в государстве? С тем, кто обводит вокруг пальца все полиции мира?
Я точно сумасшедшая.
Или просто дура.
И всё же, дура-не дура, а других вариантов у меня не было. У себя и своих детей была только я одна. И надеяться мне не на кого. А ещё я знала, что люди часто считают, что много чего не могут, часто боятся что-то начать или сделать, а потом неожиданно обнаруживают, что очень даже могут. Иногда это происходит, когда они оказываются в безвыходной ситуации. Как я сейчас.
И я решила, что смогу.
Потому что должна.
Я заставила себя успокоиться. Вспомнила, что сейчас, сразу на входе в здание министерства, меня будут проверять штатные менталисты. Артефакт против ментального вмешательства смысла брать не было, так как на первом же входе меня проверят и заставят всё снять. А проглотить все артефакты против любого воздействия я тоже не могла.
Попыталась вспомнить какие-нибудь стишки или считалочки, но от волнения слова не вспоминались. Перешла на формулы магических плетений, но и они не хотели задерживаться в мыслях.
Паника стала набирать обороты, и тут я вспомнила совет Грегори, на который тогда мысленно фыркнула.
«Вспомни стихи или песни. Я, например, при ментальных проверках всегда мысленно пою про мага и красавицу. Помогает».
Со стихами не получилось, — значит, тоже попробую мысленно спеть. Входя в дверь, которую услужливо открыл сопровождающий, и замирая перед двумя грозными амбалами, я тоже мысленно «запела» известную всем ринцам песенку «про мага и красавицу».
Мужчина, чьё легкое ментальное вмешательство я почувствовала, устало и чуть насмешливо пробормотал под нос: «Никакой фантазии у людей», чем вызвал у меня нервный смешок.
— Чего-то скрываем? — проницательно поинтересовался он, заглядывая в мои глаза, осторожно пытаясь проникнуть в мои мысли.
— Я сегодня рассматривала себя в зеркало, — пробормотала я, смущённо опуская глаза, теряя с ним зрительный контакт.
— И? Я делаю это каждый день, — не отставал менталист. — Посмотрите на меня.
— В прозрачном кружевном белье? — чуть слышно шепнула я, поднимая лицо и широко распахивая «невинные» глаза.
Менталист замолчал, некоторое время смотрел на меня с непроницаемым лицом, а потом выдал, но очень тихо, немного наклонившись ко мне:
— А я бы посмотрел, красавица. Жаль, что ты такая скромница. Проходи уже.
И я прошла, на всякий случай продолжая «напевать»:
Давным — давно жила красавица одна,
И полюбила она мага короля.
Тот силы был невиданной и редкой,
Красавицу ту полюбил он крепко.
Для короля ж милее не было девицы,
И вот король решил на ней жениться.
Но маг не захотел смириться,
Он силу редкую призвал, свою красавицу украл.
Пропала девушка в пути,
Никто не смог её найти.
Искал король, искала стража,
Маг отрицал вину в пропаже.
Друг стал врагом, был вскоре изгнан,
Король женился на другой,
Но ту девицу не забыл он,
Искал и мёртвой, и живой.
И вот, спустя десятилетия,
Король нашёл любовь свою.
И вместе с ней того, кто прежде,
Всегда с ним рядом был в бою.
Супруги жили на чужбине,
Решили, что король о них забыл,
И создавали камень силы,
Чтоб маг прощенье заслужил.
Вершитель судеб не простил влюблённых,
Велел казнить обоих в тот же миг.
И ту, которую любил он,
И с ней того, кто оказался так двулик.
Их сына заточил в темнице,
Пил кровь его, чтоб сильным магом стать.
И вскоре от границы до границы
Сильнее мага было не сыскать.
Но счастья сила королю не принесла,
И часто вспоминал он, как когда-то…
Давным-давно одна красавица жила,
Укравшая и друга, и сердце короля.
В мыслях крутилась старая-престарая песенка Ринского княжества, охранники в министерстве осматривали меня с непроницаемыми лицами, а интуиция вдруг стала ворочаться и нашептывать о том, что я что-то упускаю из вида.
Что-то очень важное. И явное.
То, о чём могла догадаться прямо сейчас.
Ну же, давай, Мика, думай!
Я стала волноваться, — понимала, что нужно всего лишь ухватиться за ниточку
