Тау покачнулся, оглушенный, и бросил взгляд на Бывалого. Тот пожал плечами. Похоже, бить по голове, не используя оружие, было дозволено, хотя очки за это не начислялись.

Правитель вернулся в центр круга, сощурив глаза еще сильнее прежнего.

– Похоже, твой путь здесь и окончится, Батрак.

Тау взмахнул мечом – Правитель отошел, чтобы тот до него не дотянулся.

– Ты не плох, – сказал он. – Просто и не хорош.

– Перерыв, – прокричал Бывалый.

Прошла сотня дыханий, а Тау отставал на три очка. Он ринулся вперед, нанося удары по плечу, по ноге, по руке. Правитель блокировал каждую атаку, двигаясь кругами.

– Зачем драться? – спросил он у Тау. – Мирянам незачем становиться Ихаше.

Тау был уставшим, голодным, его одолевал жар. От удара под мышкой пульсировала боль, и жгучий пот лился в рану на лице. Он проигрывал и не был к этому готов.

Он ждал этого всю жизнь, и, хотя не любил драться, он всегда считал себя достаточно сильным, чтобы пройти испытание. Но сейчас казалось, что он не был достаточно хорош, чтобы справиться с первым же соперником.

Правитель сделал насмешливый выпад в его сторону – Тау отшатнулся назад. Правитель рассмеялся, и Тау это разозлило еще сильнее. Он не мог позволить этому чахлому рябому бездельнику остановить его.

Закричав в гневе и отчаянии, он пошел на Правителя, выписывая одну боевую фигуру за другой, намереваясь сокрушить тощего сика, но Правитель оттанцевал в сторону, уклонившись от одного удара, заблокировав другой, и контратаковал по всем местам, которые открывал Тау.

– Очко! Очко! – выкрикнул Бывалый, и шквал атак Тау увеличил его отставание до пяти очков.

– Ничего, Тау, – проговорил Правитель, растягивая его имя, словно какое-то ругательство. – Твоя мать все равно тебя любит. Просто скажи ей правду. Ты проиграл лучшей человеческой породе.

Он пытался разозлить Тау. Хотел, чтобы он допускал ошибки, и это срабатывало. Тау был в бешенстве, но даже в этом состоянии не мог отрицать: Правитель дрался лучше.

Едва ли у Тау оставался шанс выиграть, и он уже начал думать, что справедливости можно добиться и не становясь воином. Он твердил себе, что все равно отправится в Цитадель-город. Там он найдет Келлана и всадит нож ему в спину. Потом узнает, где живет Деджен Олуджими и, пока Ингоньяма будет спать, перережет ему горло. Тау сказал себе, что и Абаси Одили мог бы погибнуть схожим образом. Он сказал себе, что это ему поможет, но знал, что это не так.

Тау не мог принести покой душе Арена, перебив этих людей во сне. Нет, он должен был стать Ихаше. Должен был выиграть этот поединок. Он хотел мщения, нуждался в нем и был готов заплатить за него любую цену. Тау решил вести себя как Джабари – который был непревзойденным задирой. Правитель думал, будто знает толк в насмешках, но никто не умел так заставить соперника потерять голову, как это умел Джабари.

– Я расскажу своей семье, – сказал Тау Правителю. – Скажу, что проиграл полукровке, чей настоящий отец, который был хедени, наверное, овладел его матерью в грязи при налете.

– Нсику! – воскликнул Правитель, резко бросаясь на Тау.

Тау попытался отбиться, но проиграл еще очко. Он отставал слишком сильно и опасался, что ему не хватит времени отыграться. Нужно было действовать быстро.

– Твоей матери это понравилось, как думаешь? – произнес Тау, питая отвращение к самому себе, своему поведению и своему плану. – Блудить с дикарем в грязи? Как может мужчина, называющий себя твоим отцом, смотреть на это уродливое лицо и не понимать, что ты принадлежишь роду еретиков?

– Да ты похабный низкомирянский сик! – Правитель застучал по мечу и щиту Тау.

Тау старался защищаться изо всех сил, проиграл еще очко и опустил щит с мечом, чтобы прикрыть нижнюю часть груди и талию. Правитель впал в бешенство, и хотя Тау принимал все удары, тот жаждал причинить ему еще больше боли.

– Да, да! – верещал Тау, изо всех сил стараясь подражать хулигану из своего детства, Чибузо, который был на три цикла старше. – Давай сюда! Всади в меня рябого хедени! – Чибузо-хулиган попал в Южную Ихаше Исиколо. И там умер, во время обучения.

Правитель закричал и яростно замахнулся мечом. Этого замаха Тау и ждал. Он подступил ближе, избегая основной мощи удара, послал мольбу Богине и принял удар головой.

Мир взорвался ослепительным разноцветным светом. Тау оказался на земле. Шлем слетел с его головы и лениво катался рядом. Ошеломленный, он выставил меч в ожидании следующей атаки, но ее не последовало.

– Нет! Нет! – взмолился Правитель. – Я не хотел…

– Поединок окончен, – сказал ему Бывалый. – Победитель определен путем дисквалификации.

– Вы не можете! Он не заслуживает. Вы не можете…

– Это вы не можете – бить противника по голове, – сказал ему Бывалый. – Победитель – пять тысяч сороковой.

Тау победил. Он остался в участниках, и нужно было готовиться к следующему поединку. Он попытался встать. Мир позеленел, перед глазами плыло. Тау зажмурился и усилием воли поднялся. Он мог это сделать. Он должен был.

Когда Тау вышел из боевого круга, он увидел, что поединки идут во всех кругах. Отовсюду доносились звуки, и собственная голова показалась ему огромной. Он слышал, как бронза лязгает о бронзу, как стонут и вопят, как молодым Меньшим Юга, которые дрались за возможность стать убийцами, засчитывают очки.

Правитель все еще спорил с Бывалым, который судил их поединок. Потом двум полнокровным Ихаше пришлось его вывести из круга. Но Тау удовлетворения не почувствовал. Правитель был прав: Тау не заслуживал победы.

В соседнем кругу огромный мужчина – один из самых крупных Меньших, что доводилось видеть Тау, – почти сокрушил противника, но тот спешно воззвал к милосердию Богини. С другой стороны от Тау поединок шел куда спокойнее. Двое воинов рубили друг друга, точно каменотесы. Борьба шла только за счет силы и бахвальства, но никак не техники. Тау не мог предугадать, кто победит, во всяком случае пока видел мир лишь ярко-зеленым.

– Пять тысяч сороковой! – выкрикнул другой Бывалый. Мужчина стоял в двух боевых кругах от Тау и называл его номер. – Пять тысяч сороковой и пять тысяч триста десятый!

Пришла пора драться.

Тау подошел, размахивая мечом и крутя шеей, чтобы ее размять. Его соперник тоже вошел в круг, и Тау постарался не подать виду, что к его горлу подступила тошнота. У босого Низшего Мирянина, вставшего напротив Тау, был грушевидный нос, а вместо гамбезона – несколько тяжелых рубах. Он кивнул Тау – тот ответил тем же. Затем противники вступили в кольцо и подняли мечи.

– Да улыбнется тебе Богиня, – проговорил Низший Мирянин.

– В бой! – приказал Бывалый.

Противник Тау, виляя, бросился в атаку. Тау выставил блок. Его меч зашел под клинок Низшего Мирянина, и Тау поднял его и отвел в сторону, сместив оружие соперника таким образом, чтобы тот не сумел защититься, когда Тау обрушит меч ему на плечо. Мужчина вскрикнул и отпрянул, но Тау успел замахнуться еще раз и ударить его по предплечью.