— Мои люди заперли его в одной из конюшен. Оттуда ему не выбраться. Продержим его там до утра, а потом отвезем в магистрат.

— В магистрат? Ты хочешь сказать, что его будут судить? — с тревогой спросила Анна.

— Конечно! А ты что думала? Его сошлют в Австралию или на Землю Ван-Димена[3], — сказал Эдвард.

Анна слыхала множество жутких историй о заключенных и тех ужасах, которые ожидали их в каторжных поселениях. Она полагала, что, когда медальон буден найден, Шона просто вышвырнут из поместья и на этом все закончится. Она рассчитывала, что доброта Эдварда и его привязанность к Шону удержат мужа от дальнейших жестких мер.

— О нет! Я вовсе не хочу этого! — воскликнула Анна.

— Ну, выбора у тебя нет. Правосудие должно свершиться, — ответил Синклер.

— У нас есть выбор! — настойчиво заявила Анна. — Не нужно заявлять о краже. Просто возьмите его завтра и выселите за пределы поместья. Очевидно, он был в полном отчаянии, когда брал этот медальон. Потеря работы и дома и так будут для него достаточным наказанием!

— Вовсе нет! Если бы украли что-нибудь у моей Дианы… — начал было Синклер.

— Я не Диана! — резко оборвала его Анна. — К счастью! А сейчас я хотела бы поговорить со своим мужем наедине. Синклер, пожалуйста, оставь нас.

Синклер учтиво кивнул и вышел.

Анна бросилась к мужу:

— Эдвард! Прошу тебя! Тебе ведь Шон нравился! Прояви к нему милосердие!

Эдвард со вздохом кивнул:

— Мы не повезем его в магистрат. Просто выселим отсюда завтра же. Но почему Шон мог сделать это?

Анна задумчиво смотрела в огонь.

— Он был в отчаянии. В таком состоянии мы все можем сделать все, что угодно, — если отчаяние достаточно сильное.

Шон просидел в темноте конюшни всю ночь. Он хорошо помнил, как Анна протягивала ему этот медальон, пытаясь подкупить его, чтобы он уехал из поместья.

Он понимал, что это она подставила его.

Внезапно ворота конюшни распахнулись и внутрь вошел Синклер со своими людьми.

— Тебе повезло, Хегарти, — сказал он. — У лорда Армстронга доброе сердце, а у его жены — и того добрее.

— Что происходит? — спросил Шон.

— Тебя выселят из поместья. Будь моя воля, тебя вышвырнули бы из страны на каторжное поселение. Поднимайся!

Несколько мужчин схватили его и посадили на лошадь. Ему было позволено заехать в свой домик и взять кое-что из пожитков, после чего они быстро доскакали до границы поместья, где Шона выбросили на обочине дороги.

— Как тебе известно, мои люди постоянно патрулируют территорию поместья, и если я когда-нибудь поймаю тебя здесь, ты так легко уже не отделаешься! Больше тебе так не повезет! — предупредил его Синклер, прежде чем ускакать вместе со своими людьми.

Взглянув на имевшиеся у него небольшие деньги и скромные пожитки, Шон еще раз оглянулся на остающийся за спиной неприветливый пейзаж и побрел в сторону Кастлуэста, вовсе не чувствуя, что ему повезло.

После этого Анна испытала громадное облегчение. Она освободилась от Шона и от угрозы разоблачения. Шона выселили за пределы поместья, и ему больше никогда не позволят приблизиться к ее ребенку.

Все летние месяцы люди с нетерпением и надеждой ожидали, каким будет урожай картофеля. Когда же он оказался еще хуже, чем в прошлом году, страну охватили отчаяние и паника.

35

Двери в библиотеку были открыты, и Анна четко слышала разговор Эдварда с Синклером, когда вышла в холл из столовой после легкого обеда. Она остановилась и прислушалась.

— Люди начинают гибнуть сотнями, — сказал Синклер. — Многие кое-как рассчитывали дотянуть до этого урожая, а теперь, когда и его не будет, им не выжить.

— И что мы можем сделать? — В голосе Эдварда слышалась безысходность.

— Наше положение ужасно. Нам второй год не платят ренту. Мы на грани финансового краха. Мы несем ответственность за тарифы хозяйств с размером участков менее четырех акров. Я предлагаю очистить землю от таких фермеров и их семей и объединить такие хозяйства, чтобы укрупнить их. Тогда мы не будем зависеть от их платежей и сможем переключиться на выращивание крупного рогатого скота, что я и так пытаюсь здесь организовать.

— А что ты предлагаешь сделать со всеми выселенными фермерами и их семьями? — спросил Эдвард, повышая голос.

— Когда они окажутся за границами поместья, это будет уже не наша проблема. Они могут эмигрировать, могут податься в работные дома…

— Или умереть с голоду! — Эдвард уже почти кричал. — А когда мы выбросим их на дорогу, почему бы нам не устроить бал по этому поводу здесь, в этом доме! Пир, банкет, чтобы развлечься, когда бедные умирают!

Синклер проигнорировал его сарказм.

— Тогда что же в таком случае предлагаешь ты, мой дорогой кузен?

Эдвард сел за свой стол.

— Я предлагаю, чтобы мы попытались справиться, как только сможем. Я напишу письма в банки и сообщу им, что нам необходимо продление сроков по выплате ипотеки. А нашим арендаторам понадобится запас провизии на зиму, который нам нужно будет организовать.

— Переходя в практическую плоскость, Эдвард, я настоятельно советую выставить у въездов на территорию поместья вооруженную охрану.

— Неужели в этом есть необходимость? — спросил Эдвард, он был в шоке.

— Проезжая по нашим землям сегодня утром, я обнаружил там несколько оборванных созданий, которые шатались в поисках пропитания. Количество бездомных и отчаявшихся будет расти, и нам нужно быть готовыми защитить себя от нападения.

— Я не желаю жить в крепости! — возразил Эдвард.

Синклер подался вперед и обеими руками хлопнул по столу перед Эдвардом.

— Опомнись, приятель, открой глаза! Ты хочешь дождаться, когда несколько сотен голодных крестьян будут штурмовать парадный вход твоего дома? Если не хочешь подумать о своей жене и сыне, подумай хотя бы об остальных! И обеспечь защиту для своих слуг и всех нас от доведенной до отчаяния голодной толпы!

Эдвард был прижат к стенке.

— Хорошо.

— Спасибо тебе! — зло бросил Синклер, после чего резко развернулся и вышел.

Анна подождала, когда за ним захлопнется входная дверь, и вошла к Эдварду, который сидел, горестно закрыв лицо руками. Она обняла его за плечи и попробовала утешить.

— Неужели все так плохо?

— Боюсь, что хуже некуда. Не могла бы ты снова написать отцу и рассказать ему, что ситуация здесь сложилась отчаянная? Что нам крайне нужна помощь парламента. Передай ему, чтобы он шел в Вестминстер и просил помощи, если сможет.