— Все, — сказал Терри.

— Что будем делать теперь? — спросил Бэзил.

— Ты записал данные? Записал адрес Ноэля?

— Нет, — сказал Бэзил, прощупывая пульс на шее Германа. Пульса не было. — Ты разбил компьютер, прежде чем я успел записать.

— Неважно. Нам просто придется съездить в Суиндон и разыскать его отца.

Он сказал так просто и спокойно, словно ничего важного и существенного не произошло.

Уже после, в машине, когда они выезжали из Бата, к Терри вернулась его былая серьезность и хладнокровие. Он стал самим собой. Он сидел и смотрел в окно, делая по ходу странные замечания: вот дом, который ему нравится, забавная собака, два хиппи за рулем фургона. И ни слова о том, что произошло с Германом.

Наконец Бэзил не выдержал и сказал:

— Терри!

— Ммм?

— Сколько людей ты убил, всего?

— О чем ты?

— Ну, я имею в виду… много?

— Только одного.

— Что? До этого только одного?

— Нет. Только его. Насколько я знаю, до этого я никого не убивал.

— О-о.

— Ты только посмотри. Посмотри на этот закат. Красиво, правда? Похоже на рождественскую открытку.

Бэзил посмотрел.

— Да.

Конечно, Паттерсона дома не оказалось.

Сначала это было все, что сказал им служащий регистратуры Бельведера:

— Его нет дома, ребята.

— Тогда где он?

— Ничего не могу вам сказать. Даже если бы знал.

Они поняли, что больше ничего не добьются от этого старикашки, и вышли на улицу. Немного побродив вокруг, они обнаружили въезд в подземный паркинг для жильцов, находящийся прямо под башней. Внизу они разыскали молодого служащего, который помнил черный джип «чероки» Паттерсона, он рассказал им, что Паттерсон уехал вчера и больше не возвращался.

С этим они вернулись к «эскорту», изрядно помрачневшие.

— Мне следовало посильнее надавить на Германа, — в итоге сказал Пайк, вытирая запотевшее лобовое стекло.

— Ты обращался с ним, словно с красной девицей, — заметил Ноэль. — Прежний Пайк избил бы парня просто по привычке.

— Может, ты заткнешься и перестанешь твердить о прежнем Пайке, о прежних днях…

— Но ты действительно был с ним слишком мягок. А в результате мы остались ни с чем. Я вот о чем: как ты думаешь, то, что он нам рассказал, это правда или нет?

— Нет.

— Ты считаешь, он может знать, где у Паттерсона еще есть собственность?

— Да.

— Ты считаешь, нам нужно к нему вернуться? — спросил Ноэль.

— А что ты думаешь?

— Бат. Туда-то мы и поедем.

— Но не сразу, — сказал Пайк. — Сначала мне нужно кое-что забрать. Я долго думал об этом. Если мы хотим прищучить Паттерсона, то нам для этого понадобятся определенные вещи.

— У тебя припрятано оружие?

— Лучше. — Пайк завел машину. Славно, когда снова есть определенный план. Дэннис чувствовал прилив энергии.

— И что же это? — спросил Ноэль. — Что у тебя есть? Что может быть лучше оружия?

— Два бумажника, водительские права, телефонная книжка, неоплаченный телефонный счет и письмо.

— Понимаю. Это новый вид японского воинского искусства.

— Нет. — Пайк выехал из порта Челси и двинулся к центру города.

— Ну же, Пайки. О чем ты говоришь?

— Все дело в том, кому принадлежат эти вещи, Ноэль. Это и делает их опасными.

— Ну?

— Уильямсу и Грину.

— Что?

— Я сохранил их, — сказал Пайк. — После того как мы все разбежались, я их хранил. Не спрашивай меня зачем. Все это время они лежали у меня в надежном месте.

— Господи Иисусе!

— И теперь если Герман не захочет нам помочь, мы просто скажем ему, что у нас есть и что мы не побоимся это кое-куда подбросить. Герман даст знать Паттерсону…

— Ты все это время хранил их?

— Да.

— Пайк? Ты готов пройти через это? Готов все раскрыть?

— Не знаю. Но поскольку Паттерсон тоже этого не знает, у нас будет преимущество. Мы выманим этого мерзавца.

— Тебе не было страшно держать вещи у себя? А если бы кто-то нашел?

— Я хранил их в надежном месте, — сказал Пайк. — В доме у родителей.

— Я никогда не видел твоих родителей.

— Нет. И никогда не увидишь. Когда мы туда приедем, ты останешься в машине. А я зайду на пять минут и тут же вернусь.

— Ну, брось.

— Я не хочу, чтобы ты видел моих родителей, Ноэль.

— Приехали. Тебя-то я со своим отцом познакомил.

Пайк не нашелся, что ответить.

— Где же они живут? — спросил Ноэль, перебирая кассеты.

— Хорнчерч.

— Эссекс? Так ты родом из Эссекса? Я думал, что ты родился на севере Лондона.

— Я рос в Питерборо.

— Питерборо?

— Мы переехали в Эссекс, когда мне было десять. Мой отец тогда работал на почте.

— Я привык думать, что ты загадочная птица, человек-одиночка, большая белая акула Тоттнема. Но отец-почтальон делает твой образ более человечным.

— Слушай, Ноэль, у каждого есть родители.

— Да. Но я думал, что твой старик какой-нибудь гангстер, главарь банды или убийца, человек, ведущий преступную жизнь, в бегах… Уж никак не почтальон, на хрен.

— Он не был почтальоном. Отец сидел за конторкой. Он получил повышение — стал начальником небольшого почтового отделения, поэтому мы и переехали в Эссекс.

— Эй! Потому-то ты так сильно избил тех ливерпульцев? Они обокрали почтовое отделение твоего старика?

— Нет.

— Значит, это было местью за всех работников почты.

— Мне это даже не приходило в голову, пока ты не сказал.

— А что тебе приходило в голову за эти десять лет? Что еще, кроме твоего пенсионного фонда?

— Канада.

— Да, точно, — сказал Ноэль, вставляя кассету с Филиппом Глассом в магнитолу. — Я все хотел спросить, Пайки, почему именно Канада?

— Это страна третья в мире по размерам, а население равно населению Лондона.

— То-то и оно. Видишь, никто не хочет там жить.

— Это твой взгляд на вещи, — заметил Пайк.