Ах вы, негодяи бессовестные, хулиганье, знали б вы, как мы на проклятой работе измотались, да еще давка вечная в транспорте и в магазинах, мало того что один лифт уже неделю не работает, так вы решили и второй доломать, все-таки хорошо молодым, вот им ждать надоело, так они пешком по лестнице отправились, а у меня ноги больные, на десятый этаж не набегаешься, нет, я, конечно, извиняюсь, но виданное ли дело в очереди к лифту стоять, словно за мясом в гастрономе, и не говорите, товарищи, из-за этой проклятой шпаны вообще жизни не стало, повадились шастать из своих бараков в наш кооператив, не успели дом построить, а уже в парадную зайти страшно, стоят, курят, на пол сплевывают, на прошлой неделе у мусоропровода кто-то кучу навалил, сто процентов — та же публика, да что вы, не видите разве, на лицах же все написано, это ж уголовники настоящие, ну, уголовники не уголовники, а надо бы их к родителям оттащить, пусть полюбуются, кого вырастили, ой, не смешите, какие родители, небось такие же дегенераты, если не хлеще, здесь у нас райончик врагу не пожелаешь — совхоз, «ЗИЛ» да «Динамо», там же нормальные люди работать не станут, вот это вы зря, гражданочка, у меня отец всю жизнь «ЗИЛу» отдал, фронтовик, между прочим, и сам никогда шпаной не был, и всю жизнь хулиганам окорот давал, но что правда, то правда, таких не к родителям, а в милицию, чтоб на учет поставили и в школу сообщили, у них там строго, коль на учете стоишь, в колонию за милую душу отправят, попробуй еще раз попадись, это верно товарищ говорит, это правильно, в милицию, обязательно в милицию, хватит с ними рассусоливать, тут в передаче «Человек и закон» показывали, как один мужчина замечание таким негодяям сделал, а они взяли и ножиком его, мерзавцы, сволочи, в больнице еле спасли.

Как и в любой толпе, быстро нашелся лидер. Из группы линчевателей выделился здоровый мужик в очках, зеленой фетровой шляпе, с авоськой, полной свеклы. Он был не просто широкий, а квадратный, фигурой похож на наш дачный сортир.

Свободной рукой он сгреб нас с Юркой, схватив за шиворот, стал от натуги пунцового цвета и, брызгая слюной, принялся нас трясти и мотать синхронно со своей свеклой:

— А ну, живо говорите, что вы делаете в нашем доме?

Я было начал судорожно подбирать версию, ведь в этой ситуации сказать правду, а именно что мы который день подсматриваем с крыши в окна нашей одноклассницы, вряд ли было бы разумным. А потом, когда тебя трясут так, что голова того и гляди отлетит, попробуй сообрази. Но Юрка недаром был любитель приврать — опередив меня, он тут же начал вопить:

— Мы к товарищу заходили, а его дома нет!

Мужик с удовольствием вошел в роль дознавателя и, не переставая нас трясти, продолжил допрос:

— Так! Что еще за товарищ? На каком этаже живет?

Я предпринял робкую попытку вырваться, да какой там! Кулак, в котором он держал воротники наших курток, был с мою голову.

— Саша, Саша Балабушка! — не сдавался Юрка. — С одиннадцатого этажа!

Саша Балабушка и правда учился с нами, он был лучшим на уроках труда и умел читать по-украински стихи Тараса Шевченко. Только он жил на первом этаже, совсем в другом доме, в трех кварталах отсюда.

— В какой квартире? В какой квартире, я спрашиваю, этот ваш Саша живет? — Мужик решил не останавливаться на достигнутом, поэтому затряс нас с удвоенной энергией так, что у меня застучали зубы. — И не врать мне!

— В сто шестьдесят девятой! — отчаянно закричал Юрка. — Я и не вру! Только там сейчас нет никого, сами можете проверить!

В сто шестьдесят девятой квартире на одиннадцатом этаже в доме напротив жила та, кого мы так упорно, но тщетно пытались созерцать. Эти кооперативные двенадцатиэтажки были типовыми, поэтому Юркины заверения выглядели правдоподобно.

Но мужик уже завелся и, видно, решил идти до конца.

— И проверю! Ну если врете! Ну если там нет никакого Саши! Я вас лично в милицию отволоку! Я и в школу вашу, к директору! И к родителям, на производство! Я вам такую жизнь устрою!

Наоравшись всласть, отчего его физиономия стала уже совершенно багровой, как у синьора Помидора в сказке про Чиполлино, он подтащил меня с Юркой к лифту, который все это время продолжал стоять с открытой дверью — тогда были такие лифты, — и под одобрительные возгласы публики втолкнул нас внутрь, да еще коленом наподдал.

Тут необходимо уточнить, что в те славные времена все взрослые могли принимать самое деятельное участие в воспитании будущих строителей коммунизма. Отвесить нашкодившему подростку со всей силы подзатыльник, накрутить ему уши, чтоб он зашелся от крика, или дать от души пинка было делом обычным, и никто никого и не думал осуждать за подобное.

Мужик нажал на одиннадцатый, и мы отправились к своей погибели. Несмотря на то что убежать из лифта мы не могли при всем желании, он и не думал нас отпускать. И пока лифт ехал, наш мучитель пыхтел как паровоз, скрипел зубами и бормотал:

— Ничего-ничего, брехуны несчастные, сейчас я вам такого Сашу устрою, век меня помнить будете!

Мы с Юркой понуро смотрели друг на друга, понимая, что остались какие-то жалкие секунды до разоблачения и кары. В том, что этот квадратный потащит нас в милицию, можно было не сомневаться. Даже если дело ограничится лишь приводом, хорошего тоже мало. Обязательно сообщат родителям, потом и в школу. А я ведь только начал там учиться, двух месяцев не прошло — и на тебе. Еще у Юрки родители строгие, мать и так на меня всегда смотрела с явным недоверием, а после сегодняшнего точно запретит ему со мной знаться. Да и тренер по борьбе, Вячеслав Иванович, заявил недавно, что если узнает про любой случай хулиганства на улице — из секции вон!

Лифт остановился на нужном этаже. Мужик выволок меня и Юрку, при этом даже не думая захлопывать дверь лифта. Понятно, решил его не отпускать, чтобы не терять время, когда придет момент тащить хулиганов в милицию. Толпа ожидающих на первом этаже его заботила мало. Он придавил нас к стене и, обратившись к Юрке, на всякий случай уточнил:

— Какой, говоришь, номер? Сто шестьдесят девятый?

Тот обреченно кивнул. Чего уж теперь.

Мужик, перехватив поудобней авоську, вдавил своим толстым пальцем кнопку звонка и принялся названивать в сто шестьдесят девятую.

«Только бы не открыли, только бы не открыли!» — молился я про себя, а он все звонил и звонил не переставая, с минуту, если не больше.

Дверь не открыли. Я осторожно, чтобы не заметил мужик, с облегчением выдохнул.

— Вот!!! Мы же сказали, что дома никого нет! — снова вступил приободрившийся Юрка. — А вы нам не верите!

Но не тут-то было.

— А ну, заткнись! Такой шантрапе, как вы, у меня веры нет, да и не будет! — молниеносно парировал мужик. Он секунду-другую размышлял и вдруг нажал на звонок соседней квартиры. И эта дверь конечно же открылась. Ну вот и конец.

На пороге показалась миловидная блондинка. Она с изумлением оглядела нашу дружную компанию. И правда было чему изумиться: здоровенный краснорожий дядька в шляпе, со свеклой в одной руке и двумя пацанами в другой.