все свободные запасы, твой организм начинает доставать его из всех возможных источников. А в частности — разрушать стенки сосудов и капилляров. Поэтому я и заставила тебя принять линолевую кислоту, чтобы заранее компенсировать хотя бы её дефицит перед нашими опытами.

— Но если такая реакция организма, как оказалось, является вполне оправданной, то как Вы собираетесь решать проблему? Сходу я не вижу вариантов.

— А я вижу только одно решение. То, которое ты и сам озвучивал. Перевести регуляцию этих процессов из чисто физиологического поля в психическое, раз уж ты говоришь, что это возможно. Нам нужно попытаться, чтобы ты стал осознано отслеживать протекающие процессы, слегка замедлять их и делать акцент на анаболических гормонах. Тех, что, наоборот, борются с катаболизмом. Я говорю в частности о соматотропине, тестестероне и инсулиноподобном факторе роста.

В качестве подопытного кролика мне пришлось провести ещё несколько часов. Причём забавно, что ключевой сдвиг в сторону решения проблемы произошёл ещё в самом начале, когда Елена предложила мне ещё раз замерить концентрацию гормонов в крови, непосредственно в момент стресса и повышенного расхода силы.

Благоразумно решив, что лучшим способом ввести себя в такое состояние будет разгон восприятия, чтобы не пожечь там всё оборудование использованием вуали, являющейся единственной доступной мне внешней манипуляцией с силой, я обнаружил, что из него очень легко можно провалиться в некое подобие медитации. Это слово, наверное, лучше всего описывает ощущения от процесса.

И когда Елена начала вводить мне микродозы белково-пептидных цепочек, а мой мозг всё ещё находился под разгоном, мне внезапно удалось отследить изменения, происходящие в организме. Чисто ради интереса, я попытался повторить ту же саму последовательность ощущений… и у меня, на удивление, получилось.

Где-то с третьей попытки я смог запустить синтез гормона роста, но уже без его введения извне, чем вызвал у матери киборга настоящий восторг. Вдумчиво проанализировав показатели приборов и не обнаружив там сопутствующих биохимических реакций, она заключила, что я, скорей всего, стимулирую рецепторы прямым воздействием импульса силы, другого объяснения Елена найти не смогла.

Ровно по той же схеме проработав два оставшихся гормона-антагониста кортизола, мы перешли к финальному опыту. Он заключался в том, что я всё тем же пресловутым разгоном восприятия сначала истощил резерв до предела, а потом, впитав необходимый минимум силы, запустил синтез нужных веществ.

— Это удивительно! — восторженно заключил я, стоя перед зеркалом и всматриваясь в своё отражение. — Я и в правду в норме. И по самочувствию, и по внешним признакам — со мной всё в полном порядке. Вам удалось практически разобраться с моей проблемой всего за один сеанс, Елена. Вы — великолепный специалист, настоящий профи.

— Ну не стоит так преувеличивать, — махнула рукой она. — У меня всё-таки было достаточно времени на изучение показателей, почти месяц над этим думала, так что уж точно не за один сеанс. Но да, эффекта нам добиться удалось. Как и прогнозировалось, антагонисты кортизола подавляют его действие и запускают процесс восстановления. Теперь колоться шприцем каждый раз после схватки тебе ни к чему, с этим справится и внутренняя регуляция организма.

Уже когда собирался уходить, остановился на пороге. Поддавшись порыву, развернулся и спросил:

— Могу я задать Вам вопрос?

— Конечно, спрашивай, — отозвалась Елена, методично вносящая данные в таблицу на экране ноутбука.

— По поводу вашей работы. Вы изначально планировали заняться изучением боевых сывороток и стимуляторов, это действительно объект вашего искреннего интереса?

Женщина одарила меня удивлённым взглядом, оторвавшись от своего занятия. Затем вновь тепло улыбнулась и насмешливым тоном ответила:

— Эх, Ксандер, зришь в корень! Не зря мой сын решил податься к тебе в организацию. Нет, разумеется. Заниматься прикладной боевой биохимией я стала уже после того, как встретила отца Ника, просто потому что в компании, где он тогда работал, освободилась вакансия в этом отделе.

Я на тот момент только-только выпустилась из медицинского университета, ну и потом всё как-то закрутилось… А, вообще, врачом я захотела стать, когда была наивным ребёнком и хотела совершить для человечества что-нибудь по-настоящему значимое.

Моей мишенью стала онкология, и я всерьёз планировала посветить свою жизнь поиску решения этой глобальной проблемы. Только вот когда я была на втором курсе, её актуальность снизилась до минимума.

На миг задумавшись, я понял, что именно Елена имела ввиду. Дело в том, что в этом мире с проблемой онкологических заболевание частично справились около тридцати лет назад. И нет, это не было изобретением какой-то сыворотки или антигена, всё оказалось куда прозаичнее.

Просто произошёл прорыв в сфере медицинского оборудования, и самая обыкновенная процедура тестирования на онкомаркеры удешевилась в десяток раз. Она стала входить в стандартный пакет экспресс-анализов, который раз в месяц проходила большая часть граждан, начиная от рядовых работников корпораций.

Это позволило выявлять рак на первой-второй стадии, а современная наука на тот момент уже была способно справиться с ним на этом этапе развития практически в девяти случаев из десяти и вывести человека на ремиссию. В связи с этим онкологические заболевания перестали представлять насколько глобальную угрозу и остались проблемой только для самых незащищённых слоёв населения, совсем безработных или бомжей. Остальные же сдавали тесты регулярно, это было обязательным требованием большинства нормальных работодателей.

— Так что после университета я находилась в некой прострации и не знала куда податься, — продолжала свой рассказ Елена. — Ну и к тому же, нам тогда срочно потребовались деньги…

— Ну а потом Вы просто остались в той же сфере? Не возникало желание вернуться к детской мечте? Ведь существует ещё много неизлечимых болезней, хоть и не таких распространённых.

— Возникало, конечно, и много раз, — грустно улыбнулась она. — Но теперь я прекрасно понимаю, что для того, чтобы действительно продвинуться в этой теме — требуется серьёзное финансирование и ресурсы, а мало кто из денежных мешков готов вкладываться в такие проекты.

Я посмотрел ей прямо в глаза и серьёзно произнёс:

— В будущем я планирую захватить контроль над крупной фармацевтической компанией. Обещаю, что когда у меня будет достаточно ресурсов на сторонние долгосрочные проекты, я обязательно создам для Вас все условия, которые необходимы.

— Ты сейчас серьёзно? — ошарашенно спросила она после короткой паузы.

— Вполне. Мне это выгодно, хотя бы в плане имиджа моего клана. Более того, мне кажется, что Вы весьма талантливы, и у Вас вполне может что-то получиться. Так почему бы и нет?

Не дожидаясь ответа, я вышел из помещения и закрыл за собой дверь. Пусть подумает над моими словами. Она проявила себя с лучшей стороны, теперь я просто обязан простимулировать её будущими перспективами. Если у