Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно, когда люди изрядно выпьют, они обсуждают интимные темы и политику, в теперешнее время политику обсуждают все, даже в трезвом виде. Виктор старался не вести диалоги о политике, ибо ему не хотелось влиять ни на чье мнение, а зачем кому-то навязывать свое, он тоже не понимал. Помимо того, что он служил миру в качестве шамана, в обычной жизни он был врачом, акушером-гинекологом, работал в роддоме и каждый день имел дело с жизнью и смертью. Его пациенты не спрашивали его, а каких ты политических взглядов? А что ты думаешь по поводу коллективного Запада? Одни были еще слишком малы, чтобы думать об этом, они вообще не могли думать в полном смысле этого слова, а другим было явно не до политики. Сложно о ней думать, когда тебя разрывает изнутри что-то настойчивое, требующее жизни, лезущее на белый свет. Даже если над твоей головой летят самолеты и падают бомбы. Но Виктор как человек думающий анализировал информацию, которая ему была доступна, и делал свои выводы.
То ли сказалось выпитое, то ли ему хотелось поделиться своими мыслями, но он не стал переводить тему и выдал все так, как обдумывал в своей голове.
— Я не политик и даже не социолог, Миша. Но я читаю новостные каналы в разных источниках. К тому же я неплохо знаю историю. Так вот что я тебе скажу. Реальные механизмы работы мира не такие, какими кажутся. Нет хороших и плохих в общепринятом смысле. Каждая группа действует в своих интересах. Причём публично заявленные причины не совпадают с реальными основаниями для поступков данных групп. Политики говорят одно, делают другое, думают третье. В современном мире это эффективный способ «мутить воду» в условиях радикальной информационной прозрачности и невозможности скрыть внешние проявления каких-либо манипуляций. К примеру, нельзя скрыть прохождение колонны танков, но вот «замутить» причину этого прохождения — вполне. Причём именно через подачу огромного количества разнонаправленных сигналов, переизбытка новостей. Среди них может быть и правда, но она будет эффективна закрыта «шумом».
У Виктора проявлялась одна черта, когда он выпивал: он говорил, как будто читал лекцию. Это объяснялось тем, что обычно, когда он что-то обдумывал, он писал в своей голове книгу, которая никогда не будет издана.
— Подожди, я ничего не понял. Я так вижу: пиндосы нас ненавидят и используют Соседнюю Страну, чтобы нас достать. Но мы им отвечаем. Это не война с Соседней Страной, это война с коллективным Западом. Я вот только боюсь, как бы не началась Третья мировая. Мне и тикать, если че, нельзя. Куда я от своего хозяйства? Коров же с собой не потянешь.
— А она уже идет, Третья мировая. Но это не та война, в которой воевали наши отцы и деды во время Второй мировой. Большие фронтальные войны уходят в прошлое. Их место занимают гибридные войны, которые ведутся не для какой-то определенной победы и не до какого-то победного конца. Отличительная часть гибридных войн: основные сражения происходят в умах, новостях, сюжетах-объяснениях, тестовых вбросах, фейках, пропагандистах. Это время «множества правд». Поэтому для нас, обывателей, они могут вспыхивать и заканчиваться довольно неожиданно.
— Ты че, тоже не патриот, не пойму я че-то? А как же наша великая Русь? Мы за что боремся? — Михаил начал кипятиться, ему явно не очень нравилось то, что говорил Виктор.
— Я патриот и люблю свою страну, как и ты. Я просто хотел сказать, что нынешняя война, как и другие будущие войны, а будет еще не одна…
— Откуда ты знаешь, что не одна? — прервал его Михаил.
— Наоборот, мы сейчас боремся за мир во всем мире. Ты что, ясновидящий?
— Нет. Это просто анализ происходящего. — Виктор редко говорил о своем шаманском даре, но часть того, что он говорил — это действительно выводы из того, что он видел в мировой библиотеке в Пространстве Между Жизнями.
Бутылка была уже допита. А Виктор продолжал:
— Войны сегодня — это всего лишь еще один инструмент передела сфер влияния, сбрасывания социальной напряженности, развития экономики. А также это способ пометить себя как «свой — чужой», заработать дополнительные политические очки. Все это на фоне постепенной инфантилизации населения и роста бытового благосостояния, особенно в городах. Все это стимулирует диванные войска и конформность. Большинство из нас боятся потерять то, что есть, даже коров.
— Это ты на меня бочку катишь, говоря про коров? Это я-то конформист и диванные войска? Да ты поживи в деревне с мое.
Михаил вышел из себя, поднялся и агрессивно посмотрел на Виктора, закатывая рукава праздничной рубашки. Подбежала Элеонора.
— Папа, ты опять пьешь. Виктор, с ним нельзя пить. Он, когда пьет, становится не очень адекватным. Пойдем уже домой, — закричала она на него.
— Не беспокойся Элеонора, все нормально. — сказал Виктор. — Я помогу тебе его довести до дома. Да и сам пойду уже в тот дом, что ты нам с Петром любезно предоставила. Мне пора спать. Я тоже малость выпил.
Он посмотрел своими зелеными глазами в глаза Михаила, что-то прошептал, и тот совсем успокоился.
— Как вы это сделали? — спросила Элеонора. — Одним взглядом. Обычно, он пока с ног не свалится, не успокоится.
— Да это не сложно. Сложно младенцев с того света доставать. — ответил он Эллочке, а потом обратился к Михаилу.
— Ну что, Миша пойдем? По дороге поговорим.
— А теперь спортивный конкурс — перетягивание каната. — раздался голос ведущей из микрофона. — Зрелые против молодежи, отцы против детей. Давайте посмотрим, кто сильнее.
— О, давайте останемся. Посмотрим, кто сильнее, мы, мужики, или вы, пацаны! — весело поддержал Михаил. Хмель немного вышел из него, и он довольно ровно стоял на ногах.
Приготовили толстый канат. Молодые парни собрались с одного конца каната, мужчины постарше — с другого. Михаил взял Виктора за руку и потащил к канату.
— Пошли, Витя, покажем этим пацанам, что есть еще порох в пороховницах!
— А что, давай, — согласился тот.
— Я тоже, пожалуй, поучаствую, только с другой стороны, — подхватил Андрей и стал на сторону деревенской молодежи.
Соревнование началось. Верх брала то одна, то другая сторона. Постепенно тянущих канат становилось больше с обеих сторон. Все кричали, подначивали друг друга. И все же перевес сил был на стороне мужчин постарше. «Прям архаика против модерна», — прокомментировал Эллочка и присоединилась к модерну по ту сторону каната, где был Андрей и другие парни. Выпитые сто грамм самогона придали ей уверенности, хотя девушкой она была там единственной. Но победа все
