и пользоваться книгами для эстетического удовольствия. Именно тогда начали печататься и любовные романы, и эпические саги, и приключенческие новеллы с иллюстрациями укиё-э. А уже этот процесс стимулировал развитие театров Но и Кабуки, в которых также появились свои драмы, трагедии и комедии.

И только затем, начиная с XVI в., в книжном мире Японии появились учебники, технические справочники и словари, то есть началась фиксация практических знаний.

Сравнивать этот процесс с Западом невозможно – прежде всего, потому, что в Европе не было столь долгой и глубокой традиции ксилографии. Тот же Гутенберг на своём станке за те же 1450-е, как известно, издал не только первые печатные Библию и Псалтирь на латыни, но и учебник латинской грамматики. Сравнивать же этот процесс с Китаем ещё бессмысленней – хотя бы в силу того, что в разные эпохи Китай являл собой совершенно разные государства, покрывавшие самые разные необъятные территории.

Но если рассматривать только японцев – получается, что фиксировать свои технические знания и практические навыки японцы стремились в последнюю очередь. Почему – однозначно и не ответишь. Возможно, потому, что технические знания меняются быстрее всех остальных. А с другой стороны – наверно, ещё и оттого, что практические навыки и умения в Японии веками передавались по наследству лишь самым доверенным лицам. Как известно, профессиональные секреты в семейных династиях переходили от отца к сыну, а традиции своих школ учителя доверяли только особо преданным ученикам…

Почему, например, знаменитых японских гравёров Средневековья все постоянно путают между собой? Сколько художников по фамилии Утагава мы знаем – и можем отличить их по гравюрам одного от другого? Утагава Тоёхару, Утагава Тоёкуни, Утагава Кунисада, Утагава Садахидэ… – и ещё с десяток Утагав 200 лет подряд, хотя по факту они друг другу даже не дальние родственники! Уверяю вас, среди японцев на такие вопросы ответят только истинные знатоки. Вот и на Западе по-настоящему крепко помнят и отличают от других разве только Хокусая и Китагава Утамаро.

А всё потому, что Хокусай с Китагавой жили «не по правилам». Первый был бродягой-отшельником, не признававшим школ, а второй бунтарём, который под конец жизни вообще угодил в тюрьму за неподобающее изображение великого военачальника Тоётоми Хидэёси (того самого, который украл у корейцев медные пластины для печати). Но главное – ни тот, ни другой не создавали собственных школ, не брали себе фамилий учителей – и не раздавали своих фамилий ученикам.

У остальных были школы, то есть профессиональные цеха со своим «фирменным» почерком. Поступил ты в школу к великому Утагаве – молодец. И дальше не важно, как тебя зовут, ты всё равно будешь Утагава. Вот такое отношение к знаниям в эпоху печатной гравюры. Со своими, казалось бы, чисто японскими плюсами и минусами.

* * *

Но вернёмся собственно к печатной книге. Что с ней происходит в Японии сегодня?

В сегодняшней Японии насчитывается около 40 издательских домов, а по объёму производства книг Япония постоянно лидирует – занимает то первое, то второе место в мире. Бумагу они, конечно, уже делают совсем из других материалов. Если в средние века для производства бумаги японцы, в основном, использовали пеньку, то в XIX – ХХ вв. они перешли на хвойный лес. Потому что одно из требований к бумаге, которая должна сохраняться как можно дольше, – это невосприимчивость к соли и кислотам. Влажный японский климат обязывает! А именно в смоле хвойных деревьев присутствуют те самые вещества, которые и предохраняют бумагу от разрушения.

Однако вырубали они этот лес отнюдь не у себя в Японии. За весь XIX в. они уничтожили чуть не половину такого леса в Корее. А с 1905 по 1945 гг., пока Япония владела южной частью Сахалина (где я позже родился), корпорация «О́дзи Сэ́йси» вырубила ещё и 30 % сахалинских лесов. Жители острова прекрасно знают эту статистику, она там записана большими буквами в краеведческом музее.

Лишь после Второй мировой, когда Япония перешла на мирные рельсы, они начали активно сокращать производство бумаги из натуральной древесины. И хотя совсем избавиться от древесной основы пока не получается, огромные успехи достигнуты в двух направлениях.

С одной стороны, за последние полвека японские учёные разработали множество альтернативных – неорганических способов создания бумаги.

Согласно их разработкам, оказалось, что прекрасные исходниками для бумажных волокон могут выступать и т. н. пек, который получают из тяжёлых углеводородов нефти или графита, и керамика, и стекловолокно. В принципе, бумагу можно получать из любого металла – да и вообще из любого материала, лишь бы он принимал форму волокна. Да, углеродные, графитные, керамические волокна пока ещё очень дороги, и даже для производства специальных видов бумаги их применяют не очень широко. Обычно их смешивают с привычными, целлюлозными волокнами. Но внедрение этих технологий продолжается неустанно, и доля неорганики в составе обычной бумаги – чем дальше, тем выше.

С другой стороны – нация, чрезвычайно зависимая от экологии, давно уже заточила под эту проблему свой быт и организовала безупречную утилизацию бумажных отходов.

Так, начиная с 1980-х гг., все жители страны – как в городах, так и на селе – выкидывают бумажный мусор только в специальные мусорные контейнеры, рядом с которыми, как правило, устроены ещё и специальные секции для выбрасываемых ежедневных газет.

Не говоря уже о том, что в этой стране приём целлюлозного вторсырья и превращение его обратно в бумагу – уважаемый и очень прибыльный бизнес с льготным налогообложением. Японский мусорщик – это и выгодно, и почётно.

Результат налицо. Сегодня (на 2020 г.) в России из макулатуры производится менее 1 % всей новой бумаги. В развитых европейских странах – до 50 %. В Японии же из вторсырья производят порядка 65 % новой бумажной продукции.

Так что сегодня вопрос о том, чтобы ради очередного бестселлера вырезать очередные кубометры берёзок и сосенок, которые дарят нам кислород, перед японцами уже не стоит. Куда актуальнее для них – как, впрочем, и для всего остального мира, – встаёт вопрос о том, как приучить массового читателя к книге электронной.

Да, жизнь не стоит на месте. Как и у нас, многие давно уже не хранят в своих жилищах прочитанные бумажные книги, а бодро читают любые тексты с экранов своих планшетов и ноутбуков. Казалось бы, при нынешней компьютеризации всего и вся – «переходи читать на электронку», чего проще?

Но тут, при взгляде на, казалось бы, до предела рациональных японцев, нам вдруг открываются неожиданные нюансы.

Ведь японцы – не просто поклонники всего деревянного. Как синтоисты, они ещё и религиозные фанатики живой природы. И хотя бы уже потому относятся к бумажной книге гораздо трепетнее, чем мы.

Жившая в XI ст. придворная дама Сэй-Сёнагон в