— Поделишься? — спросил Кристофер.

— Может быть, — кивнул Гектор, подхватывая вилку в руку, — кажется, что немного позже мне может потребоваться ваша помощь.

Я не в том настроении, чтобы разгадывать загадки, так что просто сосредоточился на том, чтобы очистить свою тарелку и заполнить ноющий живот.

— Джек сегодня бросил раненого солдата, — наконец произнес я.

— Я знаю, — кивнул Гектор, бросив быстрый взгляд в мою сторону, — он делал то, для чего его туда посылали.

Я в упор посмотрел на отца, но он примирительно выставил ладони вверх:

— Это не значит, что мне это нравится, но это именно то, чему его учили. Глупо отчитывать его за то, что он поступил по инструкции. Но я поговорю с ним, когда найду, — он встал на ноги, убирая пустую тарелку в раковину, — а вот то, что касается вас двоих. Не подставляйтесь под удар. И не тащите за собой команду. Это ясно?

— Так точно, — буркнул я, почесав затылок.

— Тогда вымой посуду, — усмехнулся Гектор направляясь к выходу.

— Эй, — я резко крутанулся на стуле, — почему я мою посуду за всеми?

— Потому что ты живешь в моем доме, — отец многозначительно приподнял бровь, хватаясь на ручку входной двери.

— Если ты скажешь, что мы должны съехать, я сниму это гребаное полотенце прямо у тебя на глазах, — я угрожающе положил руку на узел полотенца.

— Я не готов снова смотреть на твой голый зад, — отец быстро распахнул дверь и вышел на улицу, захлопнув ее за собой.

— Ты слышал отца, — отозвался Кристофер, развалившись в гостиной на большом диване. Он сделал глоток пива и поставил бутылку на колено.

— Напомни мне, почему я все еще общаюсь с тобой? — протянул я, направляясь к раковине.

— Потому что мы братья, мудак.

— Не аргумент, — покачал я головой, споласкивая тарелки, — Джек тоже мой брат, но меня не тянет пить с ним пиво, особенно, после сегодняшней хуйни.

— Из всех нас, Джек — идеальный солдат, и это хорошо, — Кристофер посмотрел на меня через плечо, — так у него больше шансов остаться в живых.

— Ты хочешь сказать, что из нас вышли хреновые солдаты? — я завалился рядом, с хлопком откручивая крышку с бутылки.

— Я бы не сказал именно так, — протянул он, делая глоток со своей бутылки, — но нам есть над чем работать.

— Я не собираюсь становиться мудаком, так что будем считать, что работа над ошибками окончена.

Я залпом выпил половину своего пива и откинул голову на спинку дивана. Мне не хотелось даже шевелиться.

— Я спать, — наконец вздохнул я, поднимаясь на ноги.

— Я тоже, — Кристофер широко зевнул и пошел следом, направляясь в свою комнату.

Я захлопнул дверь и скинул полотенце, затем лег на кровать и накинул на себя покрывало. Сегодняшний день был слишком эмоциональным для меня. Я ощущал дикую усталость, но никак не мог очистить свой разум. Я солгу самому себе, если скажу, что не испугался за Уилла. Я, блять, испугался потерять его в тех пещерах. И я был чертовски зол на Джека за то, что он бросил его. Уилл был легкой добычей для любой твари поблизости, если бы я не успел вовремя. Мы не были с ним близки так, как я был близок духовно с Кристофером, но у нас с Уиллом был свой момент, который позволил ему закрепиться на периферии моего сознания. И я всегда буду приглядывать за ним, нравится ему это или нет.

Сегодняшний день заставил меня вспомнить тот ужас, который я испытывал восемь лет назад. Впервые за долгое время, я вновь чувствовал страх.

Страх потерять близкого человека.

Это не значит, что я не переживаю за Кристофера, Аврору, отца или, даже Джека. Я чертовски боюсь их потерять. Но этот вид боли несколько отличается. И сейчас я четче осознал, что не готов снова брать на себя ответственность за другого человека. Я не готов быть чей-то опорой. У меня есть брат, который прикроет мою спину. Это меня вполне устраивало. Мне не нужен кто-то, кто нуждается в заботе. Потому что рано или поздно наступит момент, когда случится дерьмо, а оно непременно случится. И вот тогда я не уверен, что смогу все так же ровно стоять на поверхности.

Глава 8

Элиза

Пол изменился. Я не могу сказать, что послужило причиной перемен, но то, что его поведение стало иным — это факт. Я больше не чувствовала его взглядов, он прекратил свои попытки загнать меня в угол, и все чаще выходил за стены со своим братом и командой. Мои, и без того расшатанные нервы, начинали затягиваться в тугой узел в моей груди, вызывая тошноту. За прошедшие шесть месяцев мы пересекались всего три раза. Два из них — в столовой, которую он покидал сразу же, стоило мне перетупить порог, и один раз — на стрельбах, но там я ушла сама, заметив его высокую фигуру. Перемены в его поведении вынуждали меня нервничать и копаться в себе. Что, если моя напористость его оттолкнула? Или наоборот, он просто не считает нужным тратить время на девушку, которая не готова раздвинуть свои ноги перед ним в первые три минуты? Я больше склонялась ко второму варианту, потому что глупо отрицать того факта, что Пол был любимчиком у женщин. И не только у женщин, насколько я слышала. Очевидно, что мое ханжеское поведение уничтожило его интерес буквально в зародыше. Иногда я винила себя за то, что была слишком холодной. Но тут же в голове бились мысли о том, что ничего не помешало бы ему точно так же отстраниться после того, как мы переспим. Мое разочарование переросло в злость, злость — в апатию, затем в меланхолию, гнев, тоску. Эмоциональные качели бросали меня из стороны в сторону, расшатывая мои нервы и действуя на окружающих.

— Я устала видеть это хмурое лицо, — произнесла Аврора, сидя напротив меня в большом зале для тренировки.

— Отстань от нее, — буркнула Джессика, обматывая эластичным бинтом