А потом пришел он. Человек с незапоминающимся лицом, и короткими седыми волосами. Он долго изучал пленника сквозь бронестекло. Изможденного, в шрамах, с гравинаручниками, выставленными на вес в полтонны… Но все такого же несломленного. Потом он что-то сказал что-то сопровождавшим его людям, и Эрика освободили. Перевели в отдельную камеру, лечили, кормили… и учили. Сначала – языку, потом – истории, счету, письму… Он не знал, зачем это все было нужно, но учился, поглощая новые знания, чтобы отомстить своим врагам.

Пыток больше не было, экспериментов – тоже. И он сделал вид, что сдался, и поверил своим хозяевам. А когда узнал больше о мире, и времени, в которые его занесло, то вспомнил слова старого жреца… Здесь больше не было его богов. И он действительно стал последним воином Одина. Единственным на всю оставшуюся историю.

Эрик отхлебнул из стакана горький кофе, и скривился: – «Сколько лет здесь, а все не могу привыкнуть к этой срани… Но бодрит отменно». Нужно было выяснить, где находится «Астарта» и ее неугомонный молодой капитан… Он запустил поиск по базам данных портов Периферии, и снова предался накатившим воспоминаниям.

Потом, в один из дней, его не повели в тренажерный зал, как обычно, а закрепили на летающем кресле, и отвезли в маленькую комнату с двумя дверями. Там были только тонкий прозрачный стол, вырастающий прямо из пола стул, похожий на раскрытый цветок, и тонкая синеватая дымка, разделявшая помещение надвое. Гравикресло отключили, и прикрепили к полу, так, что Эрик мог только крутить головой, и сжимать кулаки – все остальное тело было плотно спеленуто лентами, выраставшими прямо из кресла.

Он грязно ругался на родном языке, надеясь, что в него выстрелят из странного оружия, после которого сознание отключалось на долгие часы, и дико болела голова… Иногда такой маневр рыжий викинг применял, чтобы сорвать непонятные для него действия этих слуг Хель. Обычно удавалась, и он тихо радовался своим победам, но сейчас его просто предоставили самому себе.

Когда противоположная дверь с тихим шелестом раскрылась, пропуская вошедшего в комнату невысокого плотного мужчину с седыми волосами, Эрик выплыл из накатившей ранее дремы, и встряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь волос. Этого человека он уже видел раньше, хоть лицо и не помнил.

Мужчина пригладил коротко стриженые волосы, и, чуть хромая, уселся на раскрытый стул. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и рыжий первым отвел глаза в сторону, признавая свое поражение. Смотреть в эти выцветшие глаза было неприятно – взгляд незнакомца подавлял, и оставлял ощущение, что тебя заживо свежуют, и разрезают на мелкие кусочки, которые потом тщательно взвешиваются и раскладываются в каком-то неведомом, но стройном и строгом порядке…

– Меня зовут Олеш Граут, – седой старательно улыбнулся, но получилось больше похоже на оскал опасного хищного зверя, – а ты – Эрик Рыжий, ярл Хогс-Фьорда. Бывший ярл.

Эрик не сразу понял, что Олеш говорит с ним на странном диалекте норвежского, произнося слова немного неправильно, но понятно. Это удивляло, ведь пока его учили только местному языку, и никто не утруждался выяснить, каким наречием владеет пленник…

– Пусть пребудут с тобой боги, Олеж, – ответил он, стараясь быть вежливым. – Был ли легок твой путь, и безоблачен отдых?

– Путь… – Граут сдвинул брови. – Мне нужно бы извиниться перед тобой, ведь сюда ты попал из-за меня. Мои люди пытались пробить дыру сквозь годы, и твой корабль попал прямо в нее.

Эрик попытался выпрямиться, но упругие путы вернули его обратно:

– Так это из-за твоего колдовства поднялась та волна?! Кровь моих людей – на твоих руках, трус! Развяжи мне руки и дай меч, чтобы я мог выпустить тебе кишки на хольмганге! – Рыжий забился в упругих лентах, стягивавших его тело все сильнее. Ярость, поднявшаяся в нем багровой волной, гнала в битву, – или у тебя нет чести?!

– …Но извиняться я перед тобой не буду, – Олеш спокойно смотрел на роняющего пену Эрика, роняющего пену с губ и глядящего на него налитыми кровью глазами. – Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это давно. И в поединке со мной у тебя нет ни одного шанса. Ты даже не успеешь взмахнуть своей железкой…

– Ну, так убей, чего же ты ждешь?

– Ты выдержал испытания воли и тела, способен хорошо и быстро учиться, силен и ловок… Зачем мне разбрасываться людьми? – Граут развел прежде сцепленные перед собой руки, и уперся ладонями в столешницу. – А твои воины все равно погибли бы. Прошлое не изменить, знаешь ли…

Эрик, тяжело дыша, расслабил сведенные судорогой мышцы. Ленты, врезавшиеся в тело, мгновенно ослабли.

– Чего ты хочешь? – скрипнув зубами, выдавил он. – Выкупа за меня никто не даст, рабом я не стану…

– Рабами будут другие, – Олеш снова оскалился, холодно глядя Эрику в глаза, – мне нужен воин. Пойдешь под мою руку?

– Я умею только убивать… – Рыжий все еще не понимал, чего от него хочет этот странный чужеземец, оказавшийся местным ярлом.

– Ты умеешь оставаться в живых, а это большой талант в наши времена… – Граут коснулся поверхности стола. – Твой ответ?

– Да, йотун тебя раздери! – Эрик понял: вот он, его шанс. С ярлом же за позорный плен и пытки можно будет посчитаться и после. – Я согласен…

– Отлично, – Олеш прикрыл глаза, – мне давно нужен был преданный человек среди пиратов…

Допив остывший кофе, Эрик выкинул смятый в комок стакан в услужливо выдвинувшуюся пасть утилизатора, и угрожающе улыбнулся, показав свои крепкие зубы отражению в зеркальной стенной панели.

Кажется, месть, остывшая и распланированная давным-давно, могла вскоре осуществиться.

«Только у нас вы можете посетить много интересных мест Вселенной, встретить много интересных людей и инопланетян… И застрелить их».

Надпись на вербовочном пункте

Космодесанта Протектората. 2599 г.

– Равняйсь! Смирно! Равнение на… середину! – Усатый сержант Добберман, известный среди курсантов десантного учебного лагеря «Вечная Мерзлота» как «Добби», своим рыком мог осадить мамонта. Что демонстрировал на полигоне, разгоняя глупых животных с линии огня. Но сегодня он разорялся перед лицом высочайшего начальства, соизволившего почтить присутствием, и так далее…

Курсанты замерли, затаив дыхание, уставившись прямо перед собой. Полковник Иванов поморщился, прогоняя звон в ушах, возникший после инфразвукового баса старшего сержанта, и оглядел молодняк. «Желторотики… Сто двадцать наивных молодых кретинов, решивших повзрослеть таким вот, понимаешь, извращенным способом. Как обычно, выживет каждый третий… если повезет. Да. Ладно, пусть дышат… Пока дышишь – живешь»

– Вольно… – скомандовал полковник, отдав честь курсантам.

– Вольно!!! – продублировал его Добби. Где-то за пределами базы взревел обалделый мамонт, которого достигла звуковая волна, испущенная сержантом. Над строем взвились белые облачка теплого воздуха от дыхания будущих солдат.