Вторая прослушка тоже меня разочаровала – как я поняла, этот «жучок» записывал все происходящее в аудитории живописи. Сперва Кузнецов что-то объяснял некой студентке по имени Кристина – речь шла о драпировке, которую девушка сделала слишком темной, и теперь требуется написать ее заново. Птица преподавателю тоже не понравилась – по отношению к остальным предметам она оказалась маленькой, требовалось ее увеличить. Виноград нерадивая ученица изобразила чересчур ярким, он смотрелся неестественно и «резал глаз». Кристина грустно поддакивала и обещала все исправить.

Я терпеливо дослушала аудиозапись до конца, еле удержавшись, чтоб не поставить ее на паузу и не перейти к следующей прослушке. Чего я только не услышала: и обилие терминов из мира живописи, и разговоры студенток о дороговизне красок, и обсуждение тенденций осенней моды, и рассказы о том, что чай пуэр надо пить по утрам, так как он обладает бодрящим действием и может при чрезмерном употреблении вызывать бессонницу. Я уже совсем отчаялась: неужели все «жучки» были поставлены зря? Сколько времени потратила на их прослушивание, а ни одного намека на мало-мальски полезную информацию не обнаружила.

Дослушав очередную запись до конца, я решила сделать небольшой перерыв. Заварила в турке кофе, поставила на огонь, попутно закурила. Дождавшись, когда жидкость поднимется, я выключила газ, не доводя до кипения. Не спеша докурила сигарету, налила кофе в чашку через ситечко. Наконец-то могу выпить настоящий эспрессо, а не тот жалкий суррогат, который продается в столовой института!

Просто удивительно, как настроение и даже состояние человека может измениться от таких простых вещей, как, скажем, вкусная еда, или ароматный чай, либо кофе, или съеденное в жару освежающее мороженое. Казалось бы, мелочь, ничего не значащий пустяк, который скоро забудется, но эмоции, возникающие от банальных вещей, порой оказываются куда сильнее, нежели от чего-то глобального и важного. Простой пример – человек радуется повышению по работе, но по дороге домой попадает в сильный дождь или снегопад. Думаю, его настроение окажется испорченным из-за непогоды, которая в любом случае рано или поздно изменится. И, напротив, кошмарную ситуацию – опоздание на важную встречу из-за неожиданной пробки – способна исправить простая, искренняя улыбка случайного прохожего.

Все эти мысли и философские рассуждения вертелись у меня в голове, пока я с наслаждением допивала свой ни с чем не сравнимый кофе. От бодрящего напитка у меня не только прояснились мысли, но и появился оптимизм, и я с новыми силами взялась за прослушивание последних записей. Даже не расстроилась, когда очередная звуковая дорожка выдала мне содержание разговора уже знакомых мне Марины и Ксюши по поводу предстоящей покупки осенней обуви. Я только удивилась, как можно в течение получаса обсуждать преимущества и недостатки ботинок на платформе. Да, о чем только не думает современная молодежь. Честно говоря, после того как я до конца прослушала весь их разговор, почувствовала себя не только человеком, совершенно не понимающим искусства, но и отставшей от моды дряхлой старушкой.

Осталась последняя аудиозапись. Я собралась с духом, долила в чашку остатки кофе, закурила новую сигарету. Надо же, оказалось, что сейчас мне предстоит узнать, о чем беседуют иконописцы у себя в «храме» – этот «жучок» как раз я сняла в последнюю очередь, когда исследовала ночью недоступную мастерскую.

Сначала что-то тихо говорил Кузнецов – видимо, обращался к незнакомой мне студентке по имени Аня. Точно, вспомнила, вроде так зовут третьекурсницу, которую Ксюша и Марина прозвали за глаза «монашкой». Они, кажется, ее подозревали в тайной любовной связи с Романом Александровичем. Однако разговор между преподавателем и студенткой совсем не напоминал романтическую беседу – Кузнецов настойчиво советовал Ане больше заниматься самостоятельной работой, а не спрашивать постоянно совета педагога.

– Но как же я могу сама что-то делать! – с отчаянием в голосе негромко сетовала «монашка». – А вдруг я не так сделаю, это ж неправильно!

– Но вы хотя бы попытайтесь! – возразил Роман Александрович. – Я, конечно, все понимаю, но как вы собираетесь в дальнейшем писать иконы, если и линии самостоятельно провести не можете?

– Но я же только учусь! – настаивала на своем девушка.

– Вы уже на третьем курсе учитесь! – напомнил Кузнецов. – Первокурсникам простительно во всем полагаться на мнение учителя, но на втором, а тем более на третьем курсе вы уже имеете достаточную базу для дальнейшей деятельности! Вы же столько книг брали из нашей библиотеки, да ни один студент, по крайней мере, в нашем институте, столько не читает! Почему вы не используете полученные знания? Зачем тогда литературу берете? Или вы только картинки смотрите?

– Нет, я читаю… – смущенно пробормотала Аня. – Только не все понимаю, поэтому разные книги беру, вдруг что будет понятнее …

– Вы не подумайте, что я вас ругаю, – голос преподавателя смягчился. – То, что вы так трепетно относитесь ко всем заданиям, весьма похвально. Изучаете предмет досконально, это достойно уважения. Я лишь хочу, чтоб вы научились больше доверять себе, своим знаниям, интуиции, наконец! Аня, вы же прекрасно чувствуете цвет, великолепно подбираете подходящую гамму, у вас ровные линии, крепкий рисунок и хорошая живопись. Откуда, ну скажите мне, откуда у вас эта неуверенность? Кто вам внушил столько комплексов?

– Я не знаю… – окончательно стушевалась «монашка». – Я такая с детства, сколько себя помню… Боюсь сделать что-то не так…

– Даже если вы ошибетесь, никто вас ругать не будет! – заверил ее Роман Александрович. – Я, во всяком случае, точно. Делайте так, как вы чувствуете, ведь иконопись – это тоже живопись, да, со своими канонами и правилами, но ведь иконы пишут художники, живописцы! Не все они идеальны, сейчас многие образы пишут по новому стандарту. Вы ведь часто ходите в церковь, наверно, обратили внимание, что современные иконы совсем другие – они отличаются меньшей строгостью, а лики написаны в приближенной к реалистичному портрету манере. Но разве мы можете сказать, что эти иконы – хуже? Не можете, и я не могу. Поэтому делайте свои выводы…

Я не услышала, что ответила Аня – может, опять промолчала, а потом вновь раздался голос Кузнецова:

– Света, здравствуйте, вы сегодня что-то рано… Пришли позаниматься самостоятельно?

– Нет, не за этим, – голос Куприяновой показался мне взволнованным и каким-то испуганным. – Мне надо с вами поговорить… Наедине.

Так-так, подумала я, интересно, о чем… Начало уже интригующее, посмотрим, что будет дальше…

– Аня, у вас есть задание, – обратился Роман Александрович к боязливой «монашке». – Скоро обеденный перерыв, ступайте в столовую, потом доделаете…

Разговор смолк, раздались какие-то шумы, шаги, скорее всего, Аня покидала «храм».

– Света, присаживайтесь, пожалуйста, – галантно предложил женщине преподаватель. Женщина ничего не сказала, но, как я поняла по возникшей паузе, опустилась на стул. Снова заговорил Роман Александрович:

– Что у вас за дело? Вы взволнованны. У вас какие-то проблемы?