– Проблемы, – тихо подтвердила женщина. – Только не у меня, а у нас. С вами.

– Что произошло? – всерьез обеспокоился преподаватель. – У вас нездоровый вид, вы заболели?

– Роман, я устала, – как-то обреченно проговорила та. – Простите, но я так больше не могу. Я выхожу из игры.

– Но… почему? – Голос преподавателя был ненаигранно взволнованным. – Что вас не устраивает? Вы же согласились…

– Согласилась, но лишь потому, что не осознавала всей ответственности… Я только недавно поняла, во что вы меня втянули! Я не могу так больше, найдите другого человека, только меня оставьте в покое!

– Света, одумайтесь! – воскликнул Кузнецов. – Что вы такое говорите! Кого, кроме вас, я найду? Из всего института только вы можете справиться с работой! У вас все так хорошо получается, да у вас талант с рождения! Света, вы понимаете, что вы – гений? Вы можете превзойти всех известных вам художников, стать лучшей не только в Тарасове! И вы собираетесь так все бросить? Зарыть свой талант в землю?!

– Институт я бросать не собираюсь, – возразила женщина. – Я хочу учиться, но делать то, что и остальные. Вы ведь подставляете меня! Дома я не могу заниматься, кроме «храма» мне некуда идти. Но мое постоянное присутствие здесь вызывает подозрения! Вся группа косо смотрит на меня, подозревает невесть в чем. Если кто догадается, я пропала! И вы вместе со мной!

– Никто не узнает! – горячо заверил Светлану Роман Александрович. – Ваши работы никто не увидит, ключ только у меня. А про подозрения – максимум, что могут подумать, так это про… ну, сами понимаете…

– Я-то понимаю! – Света повысила голос. – Но мне не нужно, чтобы мужу стало известно, вы представляете, какой это будет скандал? Он ревнует уже меня к вам, а если ему кто расскажет?

– Да никто не расскажет! – настаивал на своем Кузнецов. – Скажете, что по мастерству не успеваете, и дело с концом…

– Я и не успеваю! – подхватила Светлана. – Я же не могу делать и работу, и другие задания! А если вы мне будете давать их в качестве учебной программы, то точно все раскроется! Это же подсудное дело, как вы не понимаете?..

– Вам ничего не угрожает, – настойчиво твердил Роман Александрович. – Я гарантирую вам полную безопасность. Ни муж, ни остальные студенты ничего не заподозрят. Единственное, что вам нужно делать, – это действовать так, как я скажу. Постойте… вот, взгляните. Видите? Попробуйте изобразить, что вы в восторге от нового задания. Ничего удивительного, что преподаватель дает ученику работу по его способностям. Сможете показать восторг перед парой студентов? Тогда и подозрений не будет.

– Я не могу сделать то, что вы просите, – вздохнула Светлана. – К тому же я вынуждена приостановить работу по той простой причине, что нет сусального золота, а без него писать невозможно.

– Но для этого образца можно воспользоваться другими пигментами, к примеру, возьмите охру французскую, ауреолин, наконец, смешайте неаполитанскую со странционом…

– Для учебных работ ваши варианты, может, и подойдут, – заявила Куприянова. – Но вы же сами понимаете, что ауреолин, к примеру, да и странцион, цинковый желтый – пигменты недолговечные, они совершенно не годятся для таких вещей, какие вы мне поручаете. Пока у меня не будет сусального золота, ни о каком продолжении не может и речи идти.

– Найду я вам сусальное золото, подождите… – Роман Александрович, судя по звукам, отошел к стеллажам, я расслышала шорох пакетов.

– Ладно, на первый взгляд не видно, но у кого-то из третьекурсников должно быть, я спрошу…

– Я уже спрашивала, – сказала Светлана. – Нет у них, только заказывать надо. А с доставкой – проблемы…

– Возьмите пока книгу. – Роман Александрович снова подошел к Куприяновой, его голос стал слышен гораздо лучше. – Помните, что я вам говорил? Да-да, войдите… – Раздался стук в дверь.

– А, добрый день, вы позаниматься пришли? В обеденный перерыв хотите? Ладно, присаживайтесь…

– Я пойду, – сказала Светлана.

Кузнецов вежливо попрощался с ней и стал разговаривать со вновь прибывшей ученицей. На этом запись оборвалась, место на прослушке закончилось.

Я закурила новую сигарету и уставилась в окно. Похоже, мои подозрения оправдались – Светлане принадлежал тот пакет с готовыми иконами, спрятанный в кладовке «храма». И Роман Александрович сам поручал ей выполнять подобную работу. Рисовал иконы не он, и никто не собирался подставлять Куприянову. Теперь понятно, что преподаватель в сговоре со своей талантливой и способной ученицей, вполне может быть, что и любовный роман между ними имеет место быть. Из источников в Интернете я установила, что все три иконы, которые копировала Куприянова, очень известные и наверняка стоят немалых денег. Похоже, в «храме» творятся темные делишки – Кузнецов занимается чем-то вроде подделки икон, привлекая к этому самых способных студентов. Светлана, может, сперва и не догадывалась, чем ей приходится заниматься на самом деле – мало ли что мог наплести ей преподаватель, – но потом понимает, что бизнес у Романа Александровича незаконный, за это и посадить могут. Я все больше убеждалась в том, что Куприянова все-таки была влюблена в Кузнецова – иначе она бы слушать его не стала. Про сусальное золото – не знаю, скорее всего, это отговорка, чтоб выйти из дела. Одним словом, мне во что бы то ни стало надо серьезно поговорить с Романом Александровичем, и чем скорее, тем лучше.

Сегодня была суббота, и завтра у всех студентов и преподавателей – единственный выходной день. То есть приходить в институт нет никакого смысла, художественное заведение будет все равно закрыто. Но я не собиралась так просто терять целый день – найти Кузнецова нужно сегодня же! Вот только как это сделать?..

Я решила позвонить Павлу Федоровичу Куприянову – придется побеспокоить его, принести искренние соболезнования. Я надеялась, что вещи Светланы, в том числе и ее мобильный, вернут ближайшему родственнику погибшей, то есть ее мужу. Сомневаюсь, что женщина пользовалась телефонной книгой – сейчас все нужные номера телефонов заносят в мобильник. Может, удастся узнать номер Кузнецова, вряд ли Светлане был известен его адрес.

Однако трубку Куприянов не брал – я набрала его номер три раза подряд, потом отправила смс-сообщение. Ни на звонки, ни на письмо мужчина не ответил. Впрочем, что я удивляюсь – наверно, потрясение оказалось слишком сильно, возможно, он забыл где-нибудь телефон…

Часы показывали четыре дня, и я, недолго поколебавшись, позвонила в службу такси. Диспетчер сообщила, что автомобиль приедет через четыре минуты. Я надела непромокаемую куртку, зонт брать поленилась – не сахарная, не растаю. К тому же терпеть не могу таскать с собой зонтики, тем более все равно доеду на машине.

Возле института народ уже не толпился, не было и машины «Скорой помощи». Я опасалась, что меня не пропустят в здание художественного заведения, поэтому не стала испытывать судьбу, прошла к запасному выходу. Думала, придется пользоваться отмычками, но дверь была открыта. Я зашла в здание и поднялась по лестнице на третий этаж.