Телепатическая защита падает, между нами не остается преград – в нашем общем мысленном пространстве. А вот в реальности такие преграды есть.

Необходимо их устранить.

Я потянул девушку к себе. Она почему-то не сопротивлялась, и движение вышло немного более сильным, чем я рассчитывал. Сначала мы стукнулись носами, стройное тело вздрагивало в моих объятиях, целоваться она совсем не умеет… Мы покатились по пледу, я запутался пальцами в волосах, жадно вдыхал ее запах…

– Подожди, нет, я не хочу…

Тогда почему плащ летит в сторону? Ведь живая одежда расстегивается лишь по желанию хозяйки.

– Ой, у тебя губы шершавые…

Зато пальцы уже достаточно чувствительные и ловкие, чтобы…

– Нет, нет, только не здесь!..

– А где? Скажи мне.

Слова, впрочем, были не нужны. Я ловил все ее желания раньше, чем она сама успевала их осознать. Я видел в ее душе темные облака ложного стыда и детского страха, разгонял словами, прикосновениями, потоком своих эмоций – желанием, восхищением, любовью…

И страх наконец исчез, осталось только яркое нетерпеливое ожидание.

Тогда я пошел вперед.

Она вскрикнула и сжалась от мгновенной острой боли, эта боль пришла ко мне, вдруг перейдя грань тел. Я остановился, задохнувшись, осторожно начал убирать боль лаской, словом, движением, и боль ушла, осталась лишь радость жизни.

Кажется, я раньше вовсе не занимался любовью. Тао, телепатическое объединение, превращало секс в нечто волшебное.

Мир, реальный и иллюзорный, завертелся, сжался в точку, потом взорвался ослепительной вспышкой…

Теперь я знаю, что чувствовал Бог, когда творил Вселенную.

Ночь безумия минула.

Восходящее солнце бросило через все небо золотые лучи, ласково тронуло верхушки деревьев, зажгло в травах росные изумруды. Наверное. Я видел лишь светлые пятна, но мне казалось, что все было именно так.

Стоило того. Попасть в чужой мир, спасаться бегством от угрозы с небес, быть битым, испытать боль и страх, убивать людей и самому едва не провалиться в эту бездну, разверстую вдали… Не напрасно было. Стоило того. Ночь света, несколько часов беспредельного наслаждения.

Просыпаться не одному – вот высшее счастье мира.

Я лежал на спине и перебирал волосы эльфийской принцессы. Она прижалась к моей груди и тихо сопела. Было неудобно и немного больно – ожоги до сих пор напоминали о себе.

Я неловко двинулся, и Нанджи проснулась. Бездумно погладила меня по лицу и вдруг всхлипнула, резко отстранилась.

– Ой, – сказала она беспомощно. – Ой…

– Нан… – тогда я впервые назвал ее так.

Какое-то несовпадение мечт получается… Она завизжала, бросилась на меня, бестолково молотя кулачками – хорошо хоть не догадалась пустить в ход ногти. Я перехватил за кисти, дернул к себе, обнял сильно, наверняка до синяков. Нан пыталась вырваться, содрогалась в рыданиях, сыпала бессвязными обвинениями. Я молчал и не отпускал, чувствуя ее испуг, отвращение, неприятие произошедшего – и пил ее эмоции, отдавая взамен свои.

Истерика вылились обычными тихими слезами. Я гладил ее по голове, бормотал что-то невразумительно-утешающее.

– Что я наделала…

– Это я наделал. В основном. Ну хватит, хватит… ну перестань…

Наконец она отплакалась и только судорожно вздыхала.

– Это все по-настоящему? – спросила она сиплым от плача голосом. – Скажи мне, Серый, ведь то, что было, – все настоящее?

– Конечно. – Я бросил ей напоминание о безумной ночи. – Разве можно это подделать?

Нан застонала, выгнулась, замотала головой.

– Нет!.. Перестань, я не хочу!..

– А мне кажется, что хочешь. – Я не успел повторить атаку, как девушка ударила меня моим же оружием. Тут уж я на какое-то время впал в ступор, пытаясь осознать чувственные впечатления другой стороны нашего ночного сумасшествия. Нан смотрела мне в лицо и то ли смеялась, то ли сдерживала рыдания.

Наклонившись к ней, я собрал губами слезы, странно соленые на вкус, начал тихо целовать слабые безвольные губы, шею, ниже. Нан не отзывалась, но стоило мне отстраниться, как она невольно потянулась за мной.

– Больно… – сказала потом.

– Я просто поласкаю…

Ночь безумия минула, прошло утро безумия. Мы отыскали раскиданную по всей поляне одежду, облачились, привели себя в порядок. Я заклинанием развел костер, согрел воды, Нан заварила чай, молча сунула в огонь остатки вчерашнего ужина.

За завтраком я промахивался куском мимо рта, чувствуя себя абсолютно, по-идиотски счастливым. Нан все так же молчала, ела еле-еле, на меня то и дело накатывали волны ее чувств – страх, вина, радость, нежность, снова раскаяние…

– Перестань, – попросил я. – Не нужно ни о чем жалеть. Все было, как было.

– Я не жалею, – тихо ответила девушка.

Мы молча закончили завтрак, я поднялся, протянул руку девушке, помогая встать – просто хотел притронуться, но она сама собой оказалась в моих объятиях, горьковатые от местного чая губы нашли мои. По тыльной стороне ладони скользнула паутинка, щекотнула, я отмахнулся…

Это была не паутинка.

Пальцы сжали что-то похожее на волшебную сторожевую нить Нан. Только самой нити не было – лишь ощущение от нее, словно я держу в пальцах гудящий провод.

– Это еще что такое? – растерянно спросил я, подергав нить. Невещественное извивалось, пытаясь вырваться, я сжал покрепче.

Нан сдавленно охнула.

– Осторожно… дай сюда… – сказала прерывающимся шепотом. Я протянул, быстрые пальцы приняли нитку. Нан завозилась, что-то делала, тяжело дыша, тихонько зашипела сквозь зубы.

– Эта штука опасна? – запоздало сообразил я.

– Поисковое заклинание! – В ее голосе послышалась боль.

– Нан! – перепуганно вскричал я.

– Кусается, тварюшка!

Я почувствовал это четко, как никогда раньше. Ее слова заклинаний и жесты силы что-то делали с окружающим миром… с пойманной нитью…

Но это что-то получалось у нее плохо. Тот, другой маг на противоположном конце «провода» одолевал.

«Провод»… Я почти видел его, стальную нить, по которой проносятся белые мелкие молнии. Жалят, впиваются в руки Нан… Ей больно…

Я даже не подумал о том, что неумелое вмешательство может только навредить. Просто шагнул вперед и перехватил энергетическую нитку заклинания.

Нан охнула и упала, когда давящая на нее мощь вдруг исчезла.

Ощущение было такое, словно я схватился за жало включенного паяльника. Нан что-то перепуганно верещала, трясла за плечо, требовала отдать, я чувствовал ее панику. Маг на другом конце сначала замер, потом нить в моих руках задрожала и задергалась, словно леска, когда на крючок попала, скажем, акула.