– Проклятие! – произнес мистер Иствуд.

Он встал и взял выпуск «Дейли мейл». Оставалась возможность,что кого-то прикончили способом, могущим пробудить вдохновение в злополучномавторе. Но утренние новости были в основном политическими и иностранными.Мистер Иствуд с отвращением отшвырнул газету.

Взяв со стола роман, он закрыл глаза и ткнул пальцем в однуиз страниц. Палец указывал на слово «овца». В голове мистера Иствуда сразу жеразвернулась захватывающая история. Красивая девушка, чей возлюбленный погиб навойне, после чего ее рассудок помутился... Она пасет овец в горах Шотландии,где происходит мистическая встреча с мертвым возлюбленным... Финальная сцена вдухе академической живописи: овцы при лунном свете, мертвая девушка на снегу ирядом мужские следы...

Прекрасный сюжет! Но Энтони печально вздохнул и покачалголовой. Он хорошо знал, что издатель не примет ничего подобного. В историях,которые он печатал (и за которые, между прочим, щедро платил), фигурировалитаинственные брюнетки, заколотые ножом в сердце, и несправедливо обвиняемые молодыегерои; пробовалась также неожиданная развязка: злодеем оказывался наименееподозреваемый персонаж, – одним словом, ему требовалась именно «Тайна второгоогурца».

«Хотя, – подумал Энтони, – десять против одного, что онизменит название на нечто вроде „Грязного убийства“, даже не спрашивая моегосогласия... Черт бы побрал этот телефон!»

Он сердито подошел к аппарату и снял трубку. За последнийчас ему уже дважды приходилось отвечать на звонки – в первый раз невернонабрали номер, а во второй Энтони пригласила на обед игривая светская дама,которую он ненавидел всей душой; увы, она была слишком упряма, чтобы признатьсебя побежденной.

– Алло! – рявкнул Энтони в трубку.

Ему ответил мягкий женский голос с легким иностраннымакцентом:

– Это ты, любимый?

– Ну... э-э... не знаю, – осторожно отозвался мистер Иствуд.– Кто говорит?

– Это я, Кармен. Слушай, любимый. Меня преследуют, мнегрозит опасность. Ты должен приехать немедленно. Это вопрос жизни и смерти.

– Прошу прощения, – вежливо произнес мистер Иствуд. – Боюсь,что вы ошиблись...

Она не дала ему окончить фразу:

– Madre de Dios! [1] Они идут сюда. Если они узнают, чем язанимаюсь, то убьют меня. Приезжай сразу же. Если ты не приедешь, я погибла.Адрес ты знаешь – Керк-стрит, 220. Пароль: «Огурец»... Тс-с!..

Энтони услышал щелчок – на другом конце провода положилитрубку.

– Ну, будь я проклят! – удивленно воскликнул мистер Иствуд.

Он подошел к банке с табаком и тщательно набил трубку.

– Полагаю, – пробормотал Энтони, – это какой-то причудливыйэффект моего подсознания. Она не могла сказать «огурец». Все это очень странно.Сказала она «огурец» или нет?

Он в нерешительности ходил взад-вперед.

– Керк-стрит, 220. Интересно, что все это значит? Она ждеткакого-то мужчину. Мне бы хотелось в этом разобраться. Пароль: «Огурец»! Чушь,абсурд, галлюцинация, вызванная перенапряжением.

Мистер Иствуд сердито посмотрел на пишущую машинку:

– Хотел бы я знать, какой от тебя толк? Я пялился на тебявсе утро – и что мне это дало? Писатель должен черпать сюжеты из жизни,слышишь? Сейчас я намерен добыть один из них.

Он нахлобучил шляпу, нежно взглянул на свою бесценнуюколлекцию старинных эмалей и вышел из квартиры.

Керк-стрит, как известно большинству лондонцев, представляетсобой длинную улицу, на которой в основном расположены антикварные магазины,торгующие разными поделками по фантастическим ценам. Там также находятся лавки,где продаются изделия из меди и стекла, и захолустные комиссионные магазинчики.

В доме номер 220 продавались старинные стеклянные изделия,заполнявшие лавку до отказа. Энтони осторожно пробирался по проходу междуполками с бокалами, люстрами и канделябрами, позвякивающими над головой. Узадней стены сидела очень старая леди с усами, которым мог бы позавидоватьвыпускник колледжа, и агрессивными манерами.

– Ну? – грозно осведомилась она, глядя на Энтони.

Мистер Иствуд принадлежал к молодым людям, которых сравнительнолегко обескуражить. Он тут же спросил цену набора бокалов.

– Сорок пять шиллингов за полдюжины.

– Вот как? – промямлил Энтони. – А эти симпатичные вещички?

– Красивые, верно? Это старый «уотерфорд». Могу предложитьпару за восемнадцать гиней.

Мистер Иствуд чувствовал, что напрашивается на неприятности.В следующую минуту он купил бы что-нибудь, загипнотизированный свирепымвзглядом старухи. И все же он не мог заставить себя уйти.

– Как насчет этого? – спросил он, указывая на канделябр.

– Тридцать пять гиней.

– Ах! – с сожалением произнес мистер Иствуд. – Это больше,чем я могу себе позволить.

– А что вам нужно? – осведомилась старая леди. – Что-нибудьдля свадебного подарка?

– Да, да, – ухватился за объяснение Энтони. – Но его так трудновыбрать!..

– Ну, – промолвила леди, вставая с решительным видом, –приятная старинная вещица из стекла никому не помешает. Вот пара графинов, авот ликерный набор – как раз для невесты...

В течение следующих десяти минут Энтони испытывал непередаваемыемучения. Старая леди крепко вцепилась в него. Все мыслимые образы стеклодувногоискусства предстали у него перед глазами. Он начал приходить в отчаяние.

– Прекрасно, прекрасно, – машинально произнес он, откладываябольшой кубок, предложенный его вниманию, и быстро выпалил: – У вас тут естьтелефон?

– Нет. Телефон есть на почте напротив. Так что вы берете –кубок или эти старинные бокалы?

Не будучи женщиной, Энтони был мало сведущ в искусстве уходаиз магазина без покупок.

– Пожалуй, я возьму набор для ликера, – мрачно ответил он.

Этот комплект казался самым маленьким по размеру. Энтониприводила в ужас мысль о приобретении канделябра.

С тоской в душе он уплатил за набор. Когда старая ледизаворачивала покупку, к нему внезапно вернулась смелость. В конце концов, онавсего лишь сочтет его эксцентричным, да и вообще, какая разница, что онаподумает.

– Огурец, – четко и ясно произнес Энтони.