– Думаю, что знала, – кивнул Помазков.

– Куда я попала? – снова не выдержала ЛилияЛеонидовна. – Одни проходимы и мошенники. Эти двое молодых людей поехали вкруиз, чтобы иметь возможность шантажировать своих благодетелей. СупругиЗигнитис занимались каким-то аферами, наши пассажиры – Северцов и Ефимов –просто расхитители, а Ваккер их покрывал. Какой кошмар. Я даже не знаю, что мнедумать.

– Есть много других порядочных людей, – возразилДронго. – А эта группа летела сюда с определенной целью.

– Кошмар, кошмар, – всплеснула руками Туманова.

– Вы лучше переводите господину Миго наш разговор, –предложил Дронго.

Они почувствовали вибрацию. Корабль медленно отходил отпричала. Миго нахмурился. Ему так хотелось верить, что уже сегодня все будетзакончено. Но после второго убийства стало понятно, что ему придется провестина этом корабле не один день.

– Я ничего не сделал, – повторял снова и сноваПомазков, – я никому не угрожал, никого не убивал, ничего не воровал. Яповерил Юлиусу и прилетел сюда только для того, чтобы ему помочь.

– А если он обошелся без вас? – неожиданно спросилДронго.

– Что? – растерялся Помазков.

– Если он решил, что обойдется без вас. Сначала убилСеверцова, а затем задушил своего бывшего благодетеля Зигнитиса. Он все подсчитали решил, что ему не следует ни с кем делиться. Тем более что он был связан снекоторыми криминальными кругами, как вы сейчас сказали.

– Нет, – ошеломленно ответил Помазков, – он не могэтого сделать. Нет, он не смог бы так хладнокровно убить двоих людей. Нет, нет,это невозможно.

Туманова перевела его слова полицейскому. Дронго хотелпродолжать допрос, но его прервал Клод Миго.

– Нужно будет допросить этого господина Талвеста, –вмешался тот, – а пока не разрешила господину Помазкову с ним разговаривать,чтобы он не успел его предупредить. Я думаю, что мы на верном пути. Мы смогливычислить этого убийцу. Это, конечно, Юлиус Талвест.

Он говорил по-английски. Вадим Помазков понял, что именносказал сотрудник полиции, и умоляюще взглянул на Дронго.

– Я ничего плохого не сделал, – сказал он.

– Это нужно будет проверить, но господин Миго прав. Мы неможем допустить, чтобы вы сегодня встретились со своим напарником. Я полагаю,вы не будете возражать, если вас поместят в вашу каюту под домашний арест. У дверейбудет дежурить один из матросов. Вам не разрешается до завтрашнего дня выходитьиз вашей каюты. А если вы нарушите предписание, то вас посадят под замоккуда-нибудь в трюм. Устраивает вас такая переспектива?

– Я все понял. Хорошо. Я согласен. Конечно, я согласен.Только учтите, что я ничего плохого не сделал.

– Когда мы допросим Талвеста, то тогда и решим, что делать свами, – заключил Дронго. – И учтите, что о нашем разговоре вы недолжны никому говорить. Ни одному человеку. Вы меня поняли?

– Конечно, конечно. Я все понял. Спасибо, что вы мнеповерили. Но я никого не убивал.

– Позовите матросов, пусть проводят его в каюту, –попросил Дронго, обращаясь к Миго. Тот поднял трубку телефона.

Через несколько минут появились двое матросов, которымприказали отвезти Помазкова в его каюту и дежурить там до особого распоряжения.Помазков еще пытался что-то сказать, но затем махнул рукой и вышел, так ничегои не произнеся. Туманова проводила его гневным взглядом.

– Подумайте, что у нас было в группе, – негодующе произнеслаЛилия Леонидовна. – Целый заговор. Одна группа бандитов против другой. Иэто все по нашим путевкам и по нашей разнарядке. Какой кошмар.

– Они имели право ехать, куда им нравится, и обращаться влюбую туристическую организацию, – возразил Дронго, – не нужно такпереживать.

– Я просто схожу с ума от всего этого ужаса, –призналась Туманова.

Миго поднялся со своего места.

– Значит, у нас есть основной подозреваемый, –удовлетворенно произнес он, – господин Талвест. Теперь мы можем вызватьего и предъявить ему обвинения.

– На основании чего? – спросил Дронго. – Мы ненашли ни орудия убийства, ни свидетелей. Он прилетел сюда по просьбе Зигнитиса,что само по себе не является преступлением. Затем он, возможно, следил заСеверцовым и самим Зигнитисом. Это тоже не преступление. Его возможная попыткашантажировать своего бывшего шефа также не преступление. Он только намеревался,а это не является уголовно наказуемым деянием по законодательству Франции, таккак неосуществленное деяние не может быть приравнено к совершенному. На какомосновании вы будете считать его возможным убийцей?

– Мы его допросим, и он сам во всем сознается, –предложил Миго.

– Это тоже не доказательство, – возразил Дронго. –В истории нашей страны, я имею в виду Советский Союз, уже были тридцатые годы,когда считалось, что признание вины обвиняемым и есть главное доказательство.Это привело к массовым нарушениям законности, к пыткам, оговорам,несправедливым судебным разбирательствам. А если он захочет спасти кого-то,чтобы оговорить самого себя, об этом вы не подумали?

– Зачем? Какой нормальный человек в здравом уме будетоговаривать сам себя? – не понял Миго.

– Ах, господин Миго, как хорошо жить на Таити. Боюсь, что выеще не сталкивались с подобными преступлениями. Я могу пояснить. Предположим,что убийца сумел узнать номера банковских ячеек и пароли, где хранилисьдрагоценные камни. Что может сделать Талвест в таком случае? Он оговаривает самсебя, чтобы отвести внимание от основного преступника. Пока мы будемразбираться с Талвестом, преступник покидает корабль, летит в Швейцарию истановится баснословно богатым человеком. Откуда присылает признание вубийствах для вашего суда. Или для доказательства нож, которым был убитСеверцов, с отпечатками пальцев реального убийцы.

Любой французский суд присяжных сразу оправдает Талвеста, адо настоящего убийцы уже невозможно будет добраться. Он спрячется где-нибудь втакой стране, откуда его не выдадут, или поменяет документы. Талвест приедет кнему, и оба будут выглядеть победителями. А мы дураками. Возможен такой вариантсамооговора господина Талвеста?

– Я даже не слышал, что такое возможно, – призналсяМиго. – Но я начинаю думать, что вы правы. У нас на Таити не бывает такихзапутанных и жестоких преступлений.

– Поэтому ваши места называют «райскими», – пошутилДронго.

В дверь осторожно постучали.

– Это Талвест, – испуганно охнула Туманова, –будьте осторожны. У него может быть оружие.

– Все пассажиры летели сюда через несколькоаэропортов, – добродушно заметил Дронго, – и никто не смог бы пронестиоружие.

– А нож? – напомнила Лилия Леонидовна.

– Нож можно проносить в сдаваемом багаже, – ответилДронго, – он не запрещен к ввозу в любую страну.