– А девочки знали, что это вы и ваш друг?

– Уверен, что нет, – во всяком случае, не на вечеринке. Онизнали, что мы участвовали в подготовке, но вряд ли узнали нас в зеркале. Ненастолько они хорошо соображают. Кроме того, мы с Николасом все время менялигрим. Девчонки визжали от восторга. Чертовски забавно!

– Сколько людей было в доме после полудня? Я не прошу васвспомнить всех присутствовавших на вечеринке.

– Ну, на вечеринке было человек тридцать. А после полуднятам были, конечно, миссис Дрейк и миссис Батлер, одна из школьных учительниц, –кажется, ее фамилия Уиттейкер, потом сестра или жена органиста – миссисФлэттербат, или как там ее, медсестра доктора Фергюсона, мисс Ли – она быласвободна во второй половине дня и пришла помочь, ну и несколько ребят, откоторых было мало толку. Девчонки только околачивались вокруг и хихикали.

– А вы помните, какие именно девочки присутствовали тогда?

– Ну, Рейнолдсы: бедняжка Джойс, ее старшая сестра Энн –жуткая воображала, считает себя шибко умной – и их младший братишка Леопольд, –ответил Дезмонд. – Он ужасный ябеда – все время подслушивает, а потом всемвыбалтывает. Потом, Битрис Ардли и Кэти Грант – редкая тупица. Еще пара уборщици писательница, которая притащила вас сюда.

– А мужчины?

– Заглянул викарий – приятный старичок, хотя и глуповат. Иего новый заместитель – он заикается, когда нервничает. Вот как будто и все.

– Вы слышали, как Джойс Рейнолдс говорила, что виделаубийство?

– Нет, – отозвался Дезмонд. – А она действительно такоеговорила?

– Вроде да, – ответил ему Николас. – Правда, я тоже этого неслышал, – очевидно, меня тогда не было в комнате. Где она это сказала?

– В гостиной.

– Ну да, большинство людей были там, если не занималисьчем-нибудь особенным, – сказал Дезмонд. – Мы с Ником в основном находились вкомнате, где девчонки собирались смотреть в зеркала на своих мужей, –устанавливали проводку и тому подобное. Или на лестнице – вешали китайскиефонарики. В гостиную мы заходили один или два раза – подвешивали тыквы, а в те,которые были полыми, вставляли лампочки. Но я ничего такого не слышал. А ты,Ник?

– Я тоже, – кивнул Николас. – Любопытно, если Джойс в самомделе видела убийство.

– Что тут любопытного? – осведомился Дезмонд.

– Ну, это ведь экстрасенсорное восприятие, верно? Онавидела, как произошло убийство, и через час или два ее саму убивают. Очевидно,у нее было нечто вроде видения. Я читал, что, согласно последним экспериментам,такую реакцию можно вызвать, прикладывая электрод к яремной вене.

– Ничего у них не выходит с этим экстрасенсорнымвосприятием, – с презрением сказал Дезмонд. – Люди сидят в разных комнатах,глядя на игральные карты или слова с геометрическими фигурами сверху, но ничегонеобычного там не видят.

Эркюль Пуаро поспешил вмешаться, не желая выслушиватьнаучную дискуссию:

– Во время вашего пребывания в доме не произошло ничего, чтомогло бы вам показаться зловещим или просто значительным? Что-нибудь, возможно,больше никем не замеченное, но привлекшее ваше внимание?

Николас и Дезмонд нахмурились, пытаясь припомнить какой-либоважный инцидент.

– Нет, там были только шум и суета.

– А у вас имеются какие-нибудь теории? – обратился Пуаро кНиколасу.

– Насчет того, кто прикончил Джойс?

– Да. Быть может, вы заметили что-либо, наведшее вас наподозрения по чисто психологическим причинам.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Возможно, в этомчто-то есть.

– Держу пари, это Уиттейкер, – вмешался Дезмонд.

– Учительница? – спросил Пуаро.

– Да. Она ведь старая дева и наверняка сексуально озабочена.К тому же в школе она постоянно пребывает в женском обществе. Помните, однуучительницу задушили год или два назад? Говорят, она была со странностями.

– Лесбиянка? – осведомился Николас тоном человека,умудренного жизненным опытом.

– Меня бы это не удивило. Помнишь Нору Эмброуз – девушку, скоторой она жила? Она была недурна собой и имела одного или двух дружков, а таучительница с ума сходила от ревности. Говорили, будто она мать-одиночка. Парусеместров она отсутствовала по болезни, а потом вернулась. Впрочем, здесь любятпосплетничать.

– Ну, как бы то ни было, Уиттейкер почти все время торчала вгостиной. Возможно, она слышала то, что сказала Джойс, и это застряло у нее вголове…

– Как по-твоему, сколько лет Уиттейкер? – спросил Николас. –Наверняка под пятьдесят. В этом возрасте женщины становятся немного странными…

Оба посмотрели на Пуаро с видом довольных собак, которыепринесли то, что просил их хозяин.

– Если так, то бьюсь об заклад, что мисс Эмлин об этомзнает. Ей известно все, что творится у нее в школе.

– Так чего же она молчит?

– Может быть, считает, что должна защищать своихподчиненных.

– Вряд ли. Если бы она думала, что Элизабет Уиттейкерсвихнулась, то не стала бы молчать. А вдруг та прикончит еще несколько учениц?

– Как насчет заместителя викария? – с надеждой осведомилсяДезмонд. – Возможно, он тоже слегка чокнутый. Знаете, первородный грех, а туткак раз яблоки, вода и все прочее. По-моему, это недурная идея! Ведь о немникто ничего не знает. Предположим, на него так подействовал «Львиный зев». Унего возникли ассоциации с адским пламенем. Он подошел к Джойс, сказал:«Пойдем, я покажу тебе кое-что», привел ее в комнату с яблоками и велел встатьна колени – объяснил, что это крещение, – и окунул ее голову в ведро. Видите,как все отлично соответствует? Адам и Ева, яблоки, адский огонь – и повторноекрещение, дабы очиститься от греха.

– Наверное, он сначала разделся, – с энтузиазмом подхватилНиколас. – У таких вещей всегда сексуальная подоплека.

– Ну, – промолвил Пуаро, – вы, безусловно, дали мне пищу дляразмышлений.

Эркюль Пуаро с интересом смотрел на миссис Гудбоди. Еевнешность идеально подходила для роли ведьмы. То, что эта внешность почтинаверняка сочеталась с добродушным характером, ни в коей мере не рассеивалоиллюзию. Она говорила много и охотно.

– Верно, я была там. Я всегда изображаю ведьму. В прошломгоду викарию так понравилось, как я это проделала на карнавальном шествии, чтоон подарил мне новый остроконечный колпак. Ведьмины шапки изнашиваются, как ивсе остальное. На Хэллоуин я сочинила стишки для девочек с их именами – одиндля Битрис, другой для Энн и так далее. Я дала их тому, кто изображаетпризрака, и он их произносил, пока девочки смотрели в зеркало, а мальчики –мистер Николас и Дезмонд – бросали вниз фотокарточки. Я чуть со смеху непомерла. Ребята приклеивали себе бороды и патлы, а потом друг другафотографировали. А их одежда! На днях я видела мистера Дезмонда, так вы неповерите – на нем были коричневые брюки и розовая куртка. Девчонки с ногпадают, когда видят такое. Но они тоже хороши – носят юбки все короче и короче,а под них надевают эти… как их там… колготки. В мое время такое только хористкиносили, а теперь девочки последние деньги на это тратят. Мальчишки тоже ходятрасфуфыренные, как павлины. Впрочем, мне нравятся яркие цвета: я всегда любиласмотреть картинки, где нарисованы мужчины в старинных нарядах – в камзолах,штанах в обтяжку, шляпах с перьями – и все в кружевах и с локонами до плеч.Девушкам тогда было на что посмотреть. А сами они наряжались в платья сшироченными юбками – они назывались крило… кринолины – и большими кружевнымиворотниками. Моя бабушка служила в хорошей викторианской семье, а может, этобыло не при Виктории, а еще раньше – при короле с головой как груша… как же егозвали… Билли-дурачок, Вильгельм Четвертый.[17] Так вот, бабушка мнерассказывала, что тогда молодые леди носили муслиновые платья до самых лодыжек.Платья были такие чопорные, но девушки смачивали муслин в воде, чтобы онприлипал к ним. Таким образом они показывали все, что можно было показать.Выглядели скромницами, но джентльмены им проходу не давали… Я одолжила миссисДрейк мой колдовской шар для вечеринки. Она повесила его возле дымохода, –может, вы его видели: такой красивый темно-синий шар. Он висит у меня наддверью.