Он взялся за телефон.

В Лондон Алекс вернулся один, отказавшись от предложения Исаака составить ему компанию. Квартира ничуть не изменилась, комната встретила его привычным армейским порядком. Однако притягательность такого образа жизни немного померкла в его глазах. Лара привносила в него всякие штучки, которые начали просачиваться в его пространство. Одежда, небрежно брошенная на спинку стула, косметика на комоде. Раньше его так и подмывало прибраться после ее ухода, но теперь он скучал по этому беспорядку.

Он кинул сумку в угол и отправился прямиком на Портобелло-Роуд с твердым намерением покончить с этим делом раз и навсегда. Теперь он знал, что честность – единственно возможный для него путь. К тому времени, как он закончит, она, возможно, мысленно поздравит себя с тем, что ей удалось легко отделаться. Он резко остановился у магазинчика с черно-розовой вывеской, собираясь с силами. Ну, где наша не пропадала! Разве не это его привлекало в Ларе? Что ее реакция всегда была непредсказуемой. И что она привыкла жить сама по себе. Это тоже не добавляло ему уверенности. Но, черт возьми, он должен хотя бы попробовать.

Он рывком распахнул дверь и вошел. В нос, как обычно, тут же ударил аромат французского мыла и духов, разложенных тут и там по магазину. Лара была в конце зала, за стойкой, заворачивала в оберточную бумагу что-то шелковое и розовое для женщины средних лет, которая с интересом посмотрела на него. Он увидел, что Лара на мгновение напряглась, заметив его, голубые глаза расширились от удивления, но маска непостижимой загадочности тут же вернулась на место. Ни одного знака, выдающего ее мысли. Она протянула покупательнице пакет с черно-розовой надписью и ручками из черных шелковых ленточек и повернулась к нему:

– Да, сэр? – Она одарила его мимолетной улыбкой. – Чем могу вам помочь? Ищете что-нибудь для своей девушки? Вы, похоже, из любителей быстрого флирта. Давайте догадаюсь – что-нибудь красное с дырочками?

Только что обслуженная клиентка стояла и с любопытством следила за ними, и Лара прошла мимо Алекса к выходу и распахнула для нее дверь.

– Простите, но, думаю, я ничем не сумею вам помочь, – бросила она через плечо. – Я не знаю, чего вы ждали, но этого тут точно нет.

Она сделала ударение на последних словах, ясно давая понять, что если он думал, что уболтает ее без проблем, он жестоко ошибался. Она захлопнула за клиенткой дверь, перевернула вывеску надписью «Закрыто» и развернулась к нему.

– Давай покороче, если можно, – сказала она. – Скажи, что хотел. Время – деньги. Заперев магазин, я каждую минуту теряю клиентов.

– Я пришел извиниться, – выпалил он.

В ответ она поджала губы:

– За что? За то, что ты позволил мне думать, что у нас отношения, позволил мне купиться на всю эту мишуру?

Он на секунду прикрыл глаза:

– Это не мишура. То, что я чувствовал и чувствую к тебе, – не мишура. Мне очень жаль, что я скрывал от тебя свои проблемы, но я искренне верил, что справлюсь с ними самостоятельно. Ты должна понять, что так было заведено в моей семье, так было всю мою жизнь. Сколько я себя помню, эмоциональные всплески считались признаком слабости. К семи годам я понял, что слезы только злят отца и уж точно не порождают ни симпатии, ни сочувствия. Солдаты не плачут. Они не выставляют своих эмоций напоказ.

Она не мигая смотрела на него. Он понятия не имел, доходят ли его слова до ее сознания. Он пересек зал, подошел к стойке, сделал глубокий вдох и повернулся к ней.

– Я думал, что смогу оставить прошлое позади и зажить с тобой фантастической жизнью, – сказал он. – Вот в чем проблема. Я обманывал себя. Уверял, что сумею сделать это. Один, без посторонней помощи. Я думал, что если буду вести нормальную жизнь с тобой, начну новый бизнес, буду двигаться дальше, все образуется само собой.

– Притворство не делает ненормальные вещи нормальными, – проговорила Лара нейтральным тоном. Она подошла к нему, скрестив руки на груди в защитном жесте. – Нельзя просто замазать яркой краской плохое и ждать, что оно исчезнет.

– Теперь я это знаю, – согласился с ней Алекс. – Отчасти дело в моей гордости. Мне было невыносимо само твое предложение о том, что я должен обратиться за помощью. Понимаешь, это последнее, что я хотел услышать. Я так долго отрицал наличие проблемы, что согласиться на помощь было попросту немыслимо. Уж лучше попытаться справиться с ней самому. Я решил окунуться в разудалую жизнь с Исааком, вечеринки и все такое, но продержался меньше недели. Мне не нужна такая жизнь. Но если я хочу большего, мне придется посмотреть в лицо своему прошлому. Я это осознал.

Он ни на секунду не отводил от нее взгляда, и в сердце Лары прокралась жалость. Но она прогнала ее.

– Ты хоть представляешь, как трудно мне было впустить тебя в свой мир? – тихо спросила она. – Чего мне это стоило? Я никогда, с самого детства, не могла отвлечься и расслабиться с кем-нибудь. Видишь ли, я слишком часто начинала кому-то верить, начинала пускать корни и думать, что я становлюсь частью семьи. И меня тут же наказывали за это. Вот почему я не люблю полагаться на других людей. Мне не на кого было положиться. Как только я думала, что нашла свой дом, или привыкала к новой школе, или заводила друзей, меня тут же возвращали обратно в приют, не успевала я и глазом моргнуть. И все начиналось сначала в очередной семье. Я просто… никому не подходила. – Она подняла голову и храбро продолжила: – Я давно решила, что сама построю свою жизнь, что буду усердно трудиться, чтобы чувствовать себя уверенно, не оглядываясь по сторонам в поисках того, кто поможет мне это сделать. Сама себя я никогда не подведу. А потом появляешься ты и меняешь мое мировоззрение. И уходишь, словно это ничего не значило… – Она затаила дыхание. – Худшего со мной не могло случиться.

Она рухнула в кресло рядом с примерочной. Чего он ждет от нее? Как можно надеяться, что она даст ему еще один шанс, если он уже надругался над ее доверием, которым она никогда не разбрасывалась?

– Нас было трое в той машине, – сказал он тогда, и Лара судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Она пораженно уставилась на него, понимая, о чем он собирается ей поведать.

Она уловила дрожь в его спокойном голосе, и ее сердце потянулось к нему, несмотря на все ее старания оставаться холодной и неприступной.

– Алекс, тебе не обязательно снова проходить через это, – сказала она. – Мне не нужны подробности. Это уже не имеет значения.

– Я хочу, чтобы ты поняла, – решительно остановил он ее. – Хватит уже секретов. Нас было трое. Водитель, еще один солдат и я. Мы сто раз ездили тем же маршрутом, ничего необычного или выдающегося. – Он пожал плечами. – Я практически не помню взрыва. Помню только нарастающее давление, словно я почувствовал поднимающуюся снизу ударную волну до того, как рвануло по-настоящему. Помню дым, запах пороховых газов. В горле першило, глаза резало. К тому же я потерял ориентацию, и это было самое ужасное. Я не мог найти остальных. Не мог видеть. Я ходил кругами, как пьяный. Это был настоящий кошмар.