Дверь закрылась за его спиной раньше, чем Лара нашлась с ответом. Точнее, не просто закрылась, а захлопнулась так, что стекла задрожали. Как только вообще не вылетели.

У нее ушло десять минут, чтобы нарушить его армейский порядок и разложить вещи на прилавке так, как нравится ей. Десять минут, за которые гнев и уверенность в своей правоте постепенно уступили место сомнениям в том, кто тут прав, а кто перешел все мыслимые границы разумного поведения.

Надо отдать ему должное, он тщательно записал проданные товары, и когда она проверила баланс кассы, все сошлось идеально. Он проделал все без сучка без задоринки. Если подумать, он действительно пытался быть милым, позаботиться о ней. И, конечно, ее поведение привело его в полное замешательство, ведь вчера вечером она ни разу не пожаловалась на его заботу. Но ведь тогда речь не шла о ее ненаглядном бизнесе, так? Одно дело позволить побаловать себя едой, и совсем другое – отдать ему бразды правления ее жизнью. Тревожные звоночки, которые начали сигналить вчера, когда он носил ее на руках, превратились в вой сирены, и она поступила не думая, заботясь лишь о том, как сохранить свой маленький безопасный мирок, который она сама построила, и свято веря в то, что только она способна это сделать.

Да, она слишком остро отреагировала. Он был прав, назвав ее обезумевшим диктатором. И теперь придется искать способ доказать ему обратное.

Лара продержалась до обеда. Все звонки на его телефон переадресовывались прямиком на голосовую почту, и даже короткий наплыв посетителей не разогнал тревогу. Она постоянно прокручивала в мозгу сложившуюся ситуацию и собственное поведение. Вскоре доставили шелк цвета слоновой кости для свадебного платья Иззи, и Лара поймала себя на том, что смотрит на него с несчастным видом. Неужели подобное будущее ей может только сниться? Только теперь Лара поняла, как далека она от всего этого. С ее нынешним отношением к жизни ей никогда не составить никому подходящую пару. Если она не ослабит контроль и не доверится другому человеку, как она может мечтать о том, чтобы разделить с кем-то свою жизнь?

Она заправляла своим магазином, своей жизнью, своим миром по своему усмотрению. Проблема заключается в том, что она не была уверена, что это то, чего она на самом деле хочет. Больше нет.

Первым шагом к переменам будет конечно же извинение. Если он вообще захочет ее слушать после той безобразной сцены, которую она устроила ему. К несчастью, единственный способ вернуть все назад и убедить его в серьезности своих намерений – сделать так, чтобы слова не расходились с делом. То бишь пожертвовать магазином.

Если что-то и могло доказать ей самой, что она увязла по самые ушки, то это табличка «Закрыто» на двери ее драгоценного магазина в два часа пополудни. До конца рабочего дня оставалось целых три часа, и она жертвует ими ради того, чтобы наладить свою личную жизнь. Она, у которой никогда не было личной жизни, не говоря уже о такой, которая способна вмешаться в бизнес. Но она все равно это сделала.

Был момент, когда она засомневалась, проходя мимо своей студии этажом ниже квартиры Поппи. Две недели тому назад все было ясно и понятно. Временный магазинчик занимал все ее мысли, впереди была только одна цель – карьера. Она даже представить себе не могла вещи, способные отвлечь ее от этой цели. А теперь идет домой, когда должна стоять за прилавком, потому что стоило сердцу заговорить, и весь мир тут же перевернулся вверх дном.

Алекс нашелся на кухне, на экране ноутбука был открыт какой-то спортивный веб-сайт. Он потрясенно уставился на Лару:

– Что ты здесь делаешь?

– Нам надо поговорить, – без обиняков заявила она, положив сумочку и ключи на стол и усаживаясь напротив. Его лицо ничего не выражало. Она понятия не имела, есть ли у нее шанс исправить ситуацию.

– Ты закрыла магазин? В середине дня? Поверить невозможно, – усмехнулся он.

Лара молча проглотила эту шпильку. Что поделаешь, заслужила.

Она опустила глаза.

– Может, я переборщила с обвинениями, – начала она. – Немного.

Маска на его лице даже не треснула.

– Какого черта с тобой происходит? Почему ты не можешь передать кому-нибудь дела даже на одно утро? – спросил он. – Я никогда не знал таких помешанных на контроле людей.

– Дело не в контроле, – возразила она. – Дело в профессионализме.

– Для тебя принять помощь смерти подобно.

Лара подавила резкие слова возражения, готовые слететь с ее губ. Она могла отрицать это хоть до посинения, но ее поведение говорило само за себя.

– Я просто не привыкла передавать кому-то свои дела, и ты только представь, какой я испытала шок, когда проснулась поздно утром и обнаружила, что ты ушел открывать магазин, даже не спросив меня…

– Что ты пытаешься мне сказать? – оборвал он ее, ясно давая понять, что хождение вокруг да около тут не поможет.

– Я пытаюсь извиниться, – выпалила она. – Я знаю, что ты хотел мне помочь. Я просто не привыкла к тому, что люди мне помогают. – Она помолчала немного и исправилась: – Я не привыкла позволять людям помогать мне.

– Мне ли это не знать?

Она поставила локти на стол и зарылась пальцами в волосы, уставившись на деревянную столешницу.

– Принимать помощь от других людей, перекладывать ответственность – все это очень трудно для меня, – произнесла она. – Когда-то давным-давно я пообещала себе, что сама добьюсь успеха, что я без посторонней помощи доберусь туда, куда пожелаю, и никто мне не нужен. – Лара пожала плечами. – Может, я слегка перегнула палку.

Уголок его рта дернулся в улыбке, и у нее отлегло от сердца.

– Думаешь?

Она улыбнулась ему в ответ:

– Я слишком часто ошибалась. Доверяла людям, думала, что знаю, где мое место, а потом все снова менялось.

– Ты имеешь в виду свою мать? – Его взгляд сделался острым, и он захлопнул крышку ноутбука. – Это я как раз понимаю, Лара. Тебе пришлось несладко в детстве, но у меня создалось впечатление, что все наладилось, как только тебя удочерили.

Немудрено, что он так решил. Именно эту картинку она и пыталась ему навязать. Тебя берут под опеку государства, с тобой налаживают контакт и прямиком отправляют в идеальную приемную семью. Там тебя принимают как родную и окружают любовью. Ты легко вписываешься в школьный коллектив. Растешь в довольстве и радости, а семейные узы только крепнут. Но мы живем в реальном мире, и она быстро поняла, что жизнь далеко не сахар и не мед. Говорить правду всегда очень трудно, но Лара заставила себя:

– Я поведала тебе далеко не все. Лишь то, о чем стоит вспоминать. – Она подняла руку в ответ на вопросительное выражение в его глазах. – Не только у тебя есть прошлое, Алекс. У нас у всех оно имеется. И нам всем приходится как-то с ним уживаться. Для меня оно вылилось в тотальный контроль, в принятие самостоятельных решений и строительство защищенной жизни. Долгое время это срабатывало. Я давно уже не верю в то, что кто-то еще обо мне позаботится. – Она глубоко вздохнула. – Я сказала тебе, что моя мать не могла за мной ухаживать. Некоторое время я провела в детском доме, потом меня удочерили. – Она пожевала губу. – А когда это не сработало, меня вернули обратно и опять удочерили. – Она натянуто рассмеялась. – И опять. Похоже, во мне было что-то такое, из-за чего я никому не подходила. Требовалось время, чтобы я привыкла к новым людям, и когда у меня начинало получаться, вдруг выяснялось, что я не гожусь, меня возвращали обратно в приют. Это было просто ужасно. Я постоянно меняла школы, и не успевала я найти себе подруг, как оказывалась в новом классе. Постепенно я перестала даже пытаться.