Режиссер сделал отсчет, креолка объявила начало экстренного выпуска, после чего капитан сообщил пассажирам о том, что они сейчас воочию смогут увидеть людей, так или иначе имеющих отношение к недавним странным событиям, которые скажут сейчас нечто очень важное.

Оператор тут же крупным планом показал Гурова. В разных частях судна сотни человек тут же воззрились на телеэкраны, как в своих каютах, так и в общественных местах. Лев же спокойно и даже как бы деловито заговорил:

– Дамы и господа! Последние часы по судну начали распространяться самые нелепые слухи о всевозможных чрезвычайных происшествиях. Должен вам сообщить, что реальное положение дел намного отличается от того, как его обрисовывают люди, склонные к всевозможным преувеличениям. Да, в результате несчастных случаев есть двое потерпевших. Но и только. Да, ситуацию будут изучать соответствующие следственные структуры. Однако говорить о неких «русских пиратах» – верх нелепости и отсутствия здравого смысла. Таковых вообще не существует в природе. Никакого айсберга рядом с нами тоже нет и в помине. Если мои слова вы считаете достойными доверия, то даю самую твердую гарантию в том, что до конца нашего плавания с судном и его пассажирами ничего не случится. Можете отдыхать, развлекаться, заниматься своими делами. Все будет хорошо. Вы согласны со мной? – повернулся он к Станиславу.

Оператор тут же переключился на Крячко. Не спеша отхлебнув из стакана, тот жизнерадостно ухмыльнулся и подмигнул зрителям:

– Да, конечно! Все будет путем! С кораблем все в порядке. Не утонем. А у кого слишком горячее воображение – пейте холодную воду. Помогает!

Сразу же после телесеанса приятелей проводили в их прежние комфортабельные каюты. Войдя к себе, Гуров увидел сникшую Марию, которая, сочувственно вздохнув, тихо обронила:

– Лучше бы его и не было, этого круиза… Господи, что нас ждет?!

– Да все будет нормально! – Лев выглядел олимпийски спокойным. – Мы пока в океане, до берега далеко, и времени у нас предостаточно. А что касается всех этих передряг, так на это как посмотреть. Козыри у нас еще не вышли, и мы все еще «на белом коне». Есть тут у меня одна задумочка. Но об этом – тс-с-с!.. Ни звука. Знаешь, меня больше интересует, что сейчас Стас будет говорить Рите. Вот кому я не завидую!

Слушая его, Мария вымученно улыбнулась. Лев достал из холодильника бутылку какого-то газированного напитка, который в английском звучании означал то ли «Фиалка», то ли «Незабудка», и, откупорив, наполнил стаканы. В этот момент кто-то постучался в их каюту. Недовольно поморщившись, он подошел к двери и не спеша открыл ее настежь, ожидая увидеть хмурых горилл с фэбээровскими значками. Но, к его удивлению и даже радости, там оказался Юрий Артюхин, который прикатил здоровенную тележку на колесиках, наполненную бутылками со всевозможными винами и иными горячительными напитками. Недоуменно воззрившись на это стеклянное изобилие, сияющее яркими этикетками, Гуров на всякий случай не стал показывать, что они с Юрием знакомы – по бокам у входа стояли ломовики в форме охранников, и спросил по-английски:

– Вы ко мне? Хотите предложить спиртное? Но у меня в баре его предостаточно.

– Сэр! – Юрий оказался на высоте, тоже изображая дежурный официоз. – Это подарки пассажиров. Они вам очень признательны за ваше выступление. Позвольте передать вам эти знаки внимания наших клиентов.

– Ну… Хорошо… – как бы нехотя согласился Лев. – Войдите.

Юрий закатил свою тележку в номер и закрыл за собой дверь. Выставляя бутылки на стол, он хитро подмигнул Гурову:

– Ну, вы, Лев Иванович, и отожгли со Станиславом Васильевичем! Мне понравилось. Супер! Эх, а в нашем баре что было! Какая-то мулатка кинулась целовать телевизор, когда на экране появился Станислав Васильевич. Сама кричит: «Май дарлинг! Май дарлинг!» Полнейший отпад! Лев Иванович! – Юрий огляделся и перешел на шепот: – Я выяснял по поводу Стива Аллена. Говорят, у него с помощником капитана были какие-то темные дела. И, похоже, помкап занервничал. Только что возле каюты Стива я заметил какого-то латиноса, который, я так понял, ищет подходы, чтобы в нее забраться.

– А что же сам помкап туда не зайдет, у него же есть ключ – сипасска.

– Ему теперь туда дороги нет – дверь опечатана, – усмехнулся Юрий. – Видимо, послал кого-то из техперсонала, чтобы тот вместо него пошарил у Аллена. Попробую застукать его на месте преступления и передам охранникам. Думаю, к вам тогда вопросов сразу же поубавится.

Немного подумав, Лев качнул головой:

– Не вздумай! Он может быть вооружен. Такие люди по мелочам не размениваются. Раз они пошли на убийство Веры Чубиченко, то, думаю, с тобой тоже чикаться не станут. Сделаем так… Проследи за тем, когда подельник помкапа пойдет к каюте Аллена, и сразу же дуй сюда. Постучишь в дверь и спросишь, не желаю ли поужинать. Я откажусь, и ты уйдешь. Остальное – это уже мои проблемы.

Кисловато улыбнувшись, Юрий согласно кивнул. Выставив из корзины последнюю бутылку и направляясь к двери, он спросил:

– Ну а еще чем-то я смог бы оказаться вам полезным? Может, как-то еще надо помочь?

– Пожалуй, да… – вскинув указательный палец, произнес Лев. – Я сейчас прилеплю к иллюминатору какую-нибудь из этих этикеток, чтобы его нельзя было перепутать с другим, а ты, когда будешь на палубе, пройди мимо и как бы невзначай отключи его наружный фиксатор. Знаешь, как это делается?

– Конечно, – обрадованно подтвердил стюард. – Но… Иллюминатор, я смотрю, еще и изнутри закрыт на специальный замок. А ключа-то у вас нет… – добавил он с долей досады в голосе. – И я едва ли смогу его достать.

– Пустяки! – рассмеялся Гуров. – Это, как говорится, дело техники. Давай! Жду сигнала.

Изобразив на лице постную мину, Юрий открыл дверь и, выходя, с недовольным видом бросил через плечо по-английски:

– Сударь, в ваших чаевых я не нуждаюсь!

Охранники с интересом обернулись в его сторону – экий малый! С характером! Захлопнув за ним дверь, они вновь прилипли спинами по ее бокам к стене коридора, а Юрий с гордым, независимым видом зашагал прочь.

Когда за ним закрылась дверь, Гуров аккуратно оторвал этикетку с одной из бутылок и, вооружившись кусочком медицинского лейкопластыря, прилепил ее к иллюминатору. Через какое-то время по ту сторону иллюминатора кто-то виртуозно просвистел: «О, соле! О, со-о-о-ле мио!..» – после чего внутри круглого обода иллюминатора что-то щелкнуло. Это означало, что фиксатор отключен. Лев тут же оторвал со стекла этикетку и, скомкав, швырнул ее в урну.

Прошло около часа. В коридоре снова послышались чьи-то приглушенные шаги и мужские голоса. Интуитивно ощутив, что это, скорее всего, и есть фэбээровцы, Лев, с хитрой улыбкой взглянув на дверь, для чего-то быстро схватил две литровые широкогорлые бутылки коньяка и побежал с ними к туалету. Проворно откупорив стеклянные емкости, одну из них единым махом вылил в унитаз, а другую опорожнил наполовину и, смыв коньяк в канализацию, кинулся к дивану. Отхлебнув из горлышка, он развалился на диване, изображая из себя мертвецки пьяного. Мария, мгновенно поняв суть его задумки, с трудом сдерживая улыбку, направилась к двери, в которую кто-то бесцеремонно стучал.