— Нет, — сказал я резко.

— Что, значит, «нет», Джон?

— Это значит, Дэймон, что Оливия не станет служить короне, — отчеканил я.

— И ты сейчас вот так проявляешь заботу о своей стране? — вспылил Флин.

Подошёл к нему очень близко и, одарив оскалом, холодно сказал:

— Поверь, я как раз забочусь именно о стране.

Открыл дверь, указывая Флину кивком головы, чтобы он убирался и когда он поравнялся со мной, я добавил:

— Забудь о ней и её силе, Дэймон. И это не просьба.

Когда он покинул мой кабинет, я спокойно закрыл дверь, а потом со всей силы бросил магический импульс в стену, которая просто поглотила разрушающей силы плетение. Стены ведомства были защищены от магических атак.

Мне нужно было выплеснуть свой гнев, иначе я кого-нибудь разорву на части.

Единственное достижение сегодняшней половины дня — это горьковатый привкус разочарования во рту.

Эта женщина умудрилась испортить мне утро, а теперь и день.

Что же будет вечером?

А вот вечером, ей придётся дать мне объяснения. И теперь я не буду с ней добр, каким был за завтраком. Никакого кофе и хороших манер. Пора скинуть маски и посмотреть друг другу в лицо.

Мысль о том, что я снова увижу и услышу её, взбодрила меня.

Я ещё и сам не осознал и не заметил, что снова обрёл интерес, и жизнь стала казаться ярче.

* * *

Оливия Чантервиль

В небольшом заведении, по типу небольшого семейного ресторанчика, на летней террасе, я заняла небольшой свободный столик, скрытый от любопытных глаз, но зато он имел удачное расположение, которое помогло мне видеть других посетителей и прохожих.

Я выбрала это место, потому что оно было самым первым приличным заведением, попавшимся мне на пути.

Сказать по честности, настроение у меня было на нуле. Если даже не ниже.

Гарри тоже недовольно шевелил челюстью и как-то уныло сверкал глазами.

Леон, гад такой, сказал, что появится рядом с ведомством через два часа, но ждать его ещё целый час никакого желания у меня не было. За это время я точно успею поесть, а то голодна, как зверь, несмотря на понурое настроение.

А в печали я пребывала не из-за ведомства.

Пошла я, значит, вместе с Гарри по старой улочке, мощённой серым камнем, разглядывая по сторонам милые домики с узкими балконами и окнами, украшенными цветами и вьющимися растениями.

Ворковали голуби, которых крошками кормили высунувшиеся из окошек подростки.

Орали коты на горящих красным цветом на солнце крышах.

Лаяли где-то вдали собаки.

Проезжали, громыхая, магические экипажи — солидные, но были и такие, что казалось, они вот-вот развалятся.

У маленьких фонтанах, что попадались мне в небольших скверах, мальчишки играли в войнушку.

Попадалось на пути очень много вывесок магазинчиков по типу: «Самые лучшие амулеты», «Наточу ножи», «Быстрые пироги», «Сапоги», «Штаны и платья» и прочее.

Я хотела было зайти в первый магазинчик, но Гарри отговорил.

— Чувствую, мы не найдём здесь ничего нужного, только время зря потеряем.

И я, пожав плечами, послушалась помощника.

Прохожих было немного. В основном все передвигались или в экипажах, или, наверное, сидели дома. Редких людей, спешащих куда-то по своим делам, я в счёт не беру.

Но вот когда мы вышли на огромную площадь, которая оказалась не только площадью, но и рынком, вот тут-то я сразу поняла, где находится сердце города Арктон.

С блестящими глазами, вдохновением и энтузиазмом, я направилась к рынку в надежде, что найду здесь абсолютно всё, согласно своему списку!

Запахи тут витали такие, что я зажала пальцами нос: амбре от навоза вперемешку с ароматом свежеиспечённой сдобы, сладких духов, пота, жаренного мяса, благовоний — это коктейль не для слабонервных. Захотелось тут же чихнуть и закашляться. Дыхание перехватило, глаза защипало.

— Ну и вонища… — заметил Гарри.

— Но тебе же можно и не дышать этой дрянью, — сказала я, морщась от вони.

— И я очень этому рад, — признался фамильяр. — Могу «отключать» своё обоняние, когда захочу.

— Везёт… — проворчала я.

Помимо запахов, меня ещё обескуражила и звуковая составляющая рыночной площади.

Кудахтали куры, верещали молоденькие поросята, ржали кони, пыхтели какие-то странные и страшные механизмы, издавая скрежещущие звуки, кричали, хохотали и плакали дети, орали люди. И всё это сливалось в одну жуткую какофонию.

Отвыкла я от такого, конечно и сначала, немного растерялась. Потом взяла себя в руки и смело двинулась вперёд с мыслью, что сейчас я всего-всего накуплю…

Но…

Но почему-то, когда я смешалась с толпой и подошла к первому лотку, на котором демонстрировалась покупателям удивительной красоты столовая посуда, я захотела спросить стоимость, чтобы понять, каков разбег цен, как вдруг, продавец, что стоял за прилавком, странно на меня посмотрел, побледнел, потом побагровел, визгливо всхлипнул, сделал какой-то жест рукой, будто отмахивается от меня и в итоге в ужасе воскликнул:

— Леди Чантервиль! Уходите! Отойдите немедленно от моего прилавка! Не портите своим глазом мой товар! Люди-и-и! Проклятая Чантервиль на рынке-е-э!..

И в тот же миг со всех сторон начали раздаваться шепотки, переходящие в гул, похожий на жужжание:

— Леди Чантервиль?

— Чантервиль?!

— Чантервиль!!!

— Что ей нужно?!

— Зачем пришла? И фамильяра смотрите, какого страшного привела с собой!

— Чёрные дела собралась творить…

— Что она сделала с несчастным фамильяром?..

— Чёрное колдовство!

— Проклятая ведьма!

— Она всех заразит своим проклятием! Бегите!

— Сжечь бы её, как делали в старые добрые времена при короле Зиггире…

— Дети! Немедленно уходим с рынка!

— Не смотрите на неё, а то она неудачу накличет…

— Проклятая…

— Тварь хаоса!

— Не место ей среди нас…

Я схватила Гарри, потому что его начали отпихивать и толкать. В меня же полетели не только обидные оскорбления и шепотки, наполненные страхом и ужасом, но кто-то даже швырнул в меня камень!

Не собираясь устраивать тут разборки с местными, я убежала прочь с рыночной площади, прижимая к себе фамильяра.

Да, я сбежала, как трусиха, но сказать по правде, я ошалела от такого поведения!