А по всем законам, даже у кротов, жалеть – это значит любить.

…А Краля?

А Краля все ждала своего Крота, ждала…

Долго ждала.

И еще ждала…

И еще.

Но так и не дождалась.

И так и не поняла она, куда он от нее делся.

И главное – почему?

Но как же обидно ей было!

Ведь теперь у нее нет жениха.

Ведь теперь у нее не будет собственной норы!

И вообще.

Вот такая она была глупая.

Эта Краля.

Жил-был город. Звали его Черным городом.

Потому что дома в нем были черные от копоти, небо было темно-серое от копоти… да и стволы деревьев были черные. Особенно весной.

А дело и было весной.

И еще – в этом городе было много черных ворон. Такое множество, что и без черной копоти этот город казался бы черным.

И мода была тогда здесь на черный цвет.

Когда-то, давным-давно, здесь жили одни птицы. Постепенно птицы переставали летать, теряли свои крылья и… становились людьми. И люди уже забыли, что были когда-то птицами и умели летать.

Из всех птиц только вороны не изменились и оставались черными.

Жили вороны огромной стаей. Сильные, злые, наглые… А все потому, что их было много. И уже совсем скоро черное воронье стало хозяевами этого города.

И вдруг происходит нечто: у одной вороны появился странный птенец. Он вылупился из обычного вороньего яйца, но – белый! Совершенно белый!

Птица-Мама была счастлива. Это был такой красивый, такой необыкновенный птенчик! Нежный, он просто светился своей белизной!

Но стая не приняла птенца. Белая ворона?! Не похожая ни на кого из них?! Она будет не только выделяться из их стаи, но и поступать будет иначе! ДУМАТЬ будет иначе!!!

Стала стая требовать, чтоб птица-Мать перестала кормить белого вороненка и выбросила его из гнезда.

Но не стала мама морить голодом свое дитя, не выбросила его из гнезда… А стала растить своего детеныша в нежности и любви. Она постоянно говорила малышке, что она самая красивая и хорошая и что она обязательно будет счастлива… В общем, все то, что все мамы на свете говорят всегда своим детям.

– Мама, а почему я другая? Не как все? Почему?! – спрашивала маленькая.

И птица-Мать рассказала удивительную историю. Когда она была молода и красива, она полюбила. И ОН был черный-черный, а на груди у него, под самым сердцем, было маленькое белое пятнышко. И она так любила его и особенно это белое пятнышко, что от этой сильной любви и появилось это белое дитя.

– Мама, а почему черные вороны так сердятся на нас? – спросила малышка.

Птица-Мама сказала, что злятся на других только те, кто не понимает их и не хочет понять. А если кто– то другой лучше или красивее их, то тогда черные вороны совсем злятся.

Мать оберегала птенца как могла. Иногда, и только вместе, они облетали свое родное дерево.

…Тем временем Белая Ворона подросла. Держалась она обособленно. Всегда сидела на своем дереве, поближе к своему гнезду. И никогда не участвовала ни в каких вороньих скандалах и разборках. И уж конечно, не обижала маленьких и слабых. Она действительно была другой.

А какой красавицей стала эта белая птица!

И однажды, когда выглянуло редкое солнце в этом Черном городе, ей так захотелось посмотреть на него поближе, что Белая Ворона не выдержала и – взлетела!

Полетела высоко-высоко, над своим деревом… и выше… И все – и люди, и вороны – увидели эту красоту: белая птица парила в солнечных лучах! Ее распахнутые белые крылья пронизывали золотые лучи… И это белое с золотым было сверкающим и волшебным.

И черное воронье не выдержало. Не было уже птицы-Мамы, которая могла бы защитить. И стая стала кидаться на бедную ворону. Пугать ее и махать на нее своими черными крыльями…

Да еще у черных ворон появилась черная зависть. Особенно у женской половины. Ведь их ухажеры все чаще заглядывались на белую красавицу. И завистницы стали бросаться на нее и вырывать красивые перышки из ее белого хвоста. Чтоб не такой уж красивой была эта птица.

И решила стая вообще прогнать Белую Ворону. Окружила стая ее, стала громко каркать: «Убир-райся! Тебе нет места среди нас! Ты чужая! Убир-р-райся!!!»

И бросилась стая на несчастную. И клевать ее стала, и царапать до крови ее тельце…

И так больно и так страшно стало ей, что она закричала!

Громко и страшно кричала Белая Ворона. И в этом крике было все: все обиды, все одиночество… вся черная несправедливость была в этом крике.

И поняла тогда Белая Ворона, что, несмотря на то что здесь ее родное гнездо… ее любимое дерево и город, пусть черный, но свой, – она здесь чужая. И лишняя.

И еще она подумала: «Как же так?! Одна белая птица мешает жить целой черной стае?!»

Если б она умела плакать, она бы плакала. Но птицы не умеют плакать. Они умеют только летать. И она – взлетела! И полетела над своим гнездом, над городом… Полетела далеко-далеко. Куда глаза глядят полетела.

Белая Ворона была изранена. И яркие капли ее крови маленькими красными звездочками ложились на ее распахнутые крылья, а с них стекали на землю. И каждая эта капля на земле превращалась в ярко-красный цветок.

Так и остался этот след. По всей дороге, по которой из родного дома улетала в неизвестность наша белая птица.

…Летела она долго. Летела наугад. И измученная, долетела наконец до какого-то города.

Там все было другим. Люди говорили на непонятном языке, одевались иначе – ярко и разнообразно. Там было много птиц. И желтые, и красные, и даже белые… И жили все птицы дружно. И птичий язык был общим для всех.

И главное – не было в этом городе злой черной стаи.

Все птицы приняли гостью радушно. А вскоре у нее даже появилась настоящая подруга – Старая Мудрая Птица. Она жалела чужеземку и опекала ее.

Но почему-то… в сердце Белой Вороны стала заползать грусть. Все чаще вспоминался ей покинутый дом… родное гнездо… свое дерево… И в душе ее стала расти черная тоска.

И однажды Белая Ворона увидела у себя на груди маленькое черное пятнышко. Это черная горечь обид проступала там, где было ее маленькое сердце.

И сказала тогда ей Старая Мудрая Птица:

– Тогда возвращайся.

– Нет! Никогда! – закричала Белая. – Я не вернусь!

– Ты вернешься, – сказала Мудрая Птица. – Все возвращаются… если они еще в силах лететь.

– Я не вернусь… я не вернусь… – как заклинание повторяла Белая Ворона.