— Он был телохранителем мужа вашей сестры, — терпеливонапомнила я, — и, говорят, самым близким человеком Вадима Евгеньевича. Вы несчитаете, что его убийство может быть как-то связано с исчезновением вашегородственника?

— Считаю. Очень даже считаю. Я все время подозревал Артура.Это он организовал похищение Вадима. И хотел потребовать денег. Но его компаньонырешили взять деньги без Артура и убрали его. Вот и все, что я об этом думаю.

— Почему же вы мне этого не сказали вчера?

— А почему я вам должен что-то говорить? Вас наняли, чтобывы сами все выяснили. — Мне пришлось проглотить и это оскорбление. — Он былтакой же, как они все. Только о себе и думал, о своем кармане.

— И тем не менее вы вчера не говорили об этом.

— Не говорил, — кивнул Николай, — не хотел огорчать Машу.Она считала его близким человеком, надежным, как она говорила. Я ей все времявнушал, чтобы она не верила Артуру.

— Почему?

— Потому, что он был сукиным сыном. Самым настоящим. —Николай зло посмотрел на меня.

— Что вы вкладываете в это понятие?

— Ничего не вкладываю. — Он улыбнулся, что было ему трудно.— Сукин сын и есть сукин сын. Только о себе думал. В доверие втирался к Вадиму.Готов был на все, чтобы Вадим ему платил.

— У вас есть факты?

— Какие факты? Об этом все знали. Спросите у кого хотите.Артур ему девочек привозил, баню готовил, квартиры всякие…

Здесь мне пришлось немного насторожиться.

— А разве у Вадима Евгеньевича не было других помещений длятаких встреч?

— Конечно, были, — махнул рукой Николай, — наверно, даже внескольких местах. Только о них никто, кроме Артура, не знал.

Я подумала, что если он говорит правду, то, значит, не имеетотношения ко вчерашнему убийству. Я подозвала официанта и попросила принестимне бутылку воды. Он выполнил мой заказ почти мгновенно. Я залпом выпила двастакана воды и только потом обратилась к моему собеседнику.

— Артура убили на Чистопрудном бульваре, — проговорила я,внимательно наблюдая за Николаем. — Вы не знаете, почему он там оказался?

Николай открыл рот, чтобы ответить, и в этот момент раздаласьмелодия из какого-то кинофильма. Это зазвонил его телефон. Он полез зааппаратом, а я с трудом сдержалась, чтобы не закричать от досады.

Николай достал свой телефон. «Надеюсь, что это не БертаИосифовна», — подумала я, с досады кусая губы. Николай лениво разговаривал, этозвонила его сестра. Она что-то спрашивала, а он отвечал. Затем сказал, чтосидит рядом со мной и мы скоро будем на даче. Очевидно, сестра ему что-товыговаривала, потому что он резко заявил, что все понимает. Видимо, Валерия ужедоложила Маше, что я звонила Николаю, и, наверное, поняла, что мы встретимся.

Николай положил аппарат на столик и нахмурил брови.

— Она все еще думает, что я ребенок, — с обидой поделилсяон. — Вечно меня пилит. С самого детства. Все время уводила меня к соседям, амама нас искала и плакала. Но Маша считала, что она старшая и поэтому я долженее слушаться.

— Наверное, она права.

— Ничего не права. У нее всегда был тяжелый характер. Смамой вечно спорила. Уехала в Москву, актрисой хотела стать, потом жила с этимевреем. Никуда от них не денешься.

— С каким евреем?

— С Гольштейном. Вы разве ничего не знали?

— Немного слышала. Вы не сказали насчет Артура.

— Что не сказал?

— Его убили на Чистопрудном бульваре. Вы не знаете, как онтам оказался?

— Откуда мне знать? Я же не его нянька, чтобы за ним ходить.Наверное, у него там были какие-то дела…

— Его застрелили. У Артура был пистолет?

— У него все было. И по-моему, не один, а два. Вадимспециально для него выбивал разрешение на хранение оружия.

— С глушителем? — не удержалась я. Но тут же себе сказала,что больше таких вопросов задавать нельзя. Иначе внимательный собеседник обязательнопоинтересуется, откуда я могу знать, что Артура убили из пистолета сглушителем. Я ведь не могла всем рассказывать, что не слышала никакихвыстрелов.

— Не знаю. Я не разбираюсь в оружии, в армии не был. —Конечно, он не был в армии. Его устроили в институт, а потом на хорошую работу.

— И не подозреваете, кто мог убить Артура?

— Я вам уже говорил.

— Да, я помню. И еще насчет евреев.

— Что? — Он немного испуганно уставился на меня.

— Вы сказали, что от них никуда не денешься. Что вы имели ввиду?

— Ничего не имел. Просто так сказал. Много их повсюду. И всена «хлебных» должностях.

— Послушайте, Николай. — Я слегка наклонилась к этомуидиоту. — Вы меня «наняли», как вы сами говорите, чтобы я узнала что-нибудь овашем пропавшем родственнике. Но если вы сами будете меня обманывать, то яничем не смогу вам помочь. Только не врите. Вы ведь сразу поняли, о чем яспросила. Вы видели мужа вашей сестры с дамой, которая является родственницейБерты Иосифовны? Верно?

Он отвел глаза.

— Я спрашиваю, верно? — жестко насела я.

— Да, — выдавил он. — Откуда вы узнали?

— Это моя работа, узнавать все о людях, которые окружаливашу сестру и ее мужа. Вы рассказали об этом сестре?

— Нет, — испуганно выдохнул он, — конечно, нет. Зачемговорить такие гадости Маше? Она бы меня прибила. И Вадиму такое не простилабы. Нет, нет! Ни в коем случае. Я даже Вадиму ничего не говорил. Только уАртура спросил, ну, он меня и послал. Сказал, что это не мое дело. Я разозлился.Можете представить себе мое состояние? Мы сцепились в коридоре, и нас потомразнимали. Но я никому не говорил. Ни Маше, ни Вадиму. Наверное, вам рассказалиоб этом наши девочки, они слышали, как мы ругались, и выбежали в коридор. ИлиЭсмира, или Лена.

— И вы узнали, что это была родственница Берты Иосифовны?

— Сначала не знал, а потом узнал.

— От кого?

— Не важно.

— Кто вам сказал? Не забывайте, что мы сейчас поедем к вашейсестре. И если вы не станете отвечать на мои вопросы, то я задам их МарииАнтоновне.

— Не нужно меня шантажировать, — обиделся Николай и сноваплеснул себе коньяка. Затем медленно, смакуя, выпил. Но не закусил. После этогооткинулся на спинку стула и недовольно сказал: — Когда мы сцепились с Артуром,девочки выбежали в коридор и увели меня в приемную. Там тогда не было Вадима. Ябыл в таком состоянии, что все им рассказал…