— Не на-до нар-коти-ков, прошу.

— Нирасити успокоит тебя, милая. Все будет хорошо — мужчина встал.

В голове всплыли одна, за другой кошмарные картины.

Я уже представляла, как меня ведут по каменному тоннелю в зал, где десятки голых тел. И как адская боль разрывает грудь в объятьях красноволосого минотавра.

— Нет, нет. Не — хоор-о — страх очередной волной накрыл как ушат с ледяной водой — не бу-ду я раб-ы-ней для ва-ва дем — дем — нов. — слова душили рыдания.

Закружилась голова.

Как в тумане я увидела, что мужчина взял одеяло у служанки, накинул мне его на спину, и затем плотно в него закутал, гася мои сопротивления и не позволяя вытаскивать руки.

Образовавшийся кулёк мужчина поднял с пола и сел на кровать. И держа меня на коленях, прижал к себе.

Я дрожала, чувствуя его горячую руку, поглаживающую волосы и спину.

Он меня, что же, как ребёнка, решил убаюкивать?! Это же глупо!

— Спи, моя хорошая девочка, — произнес фиолетовый таким сладким голосом, что мне захотелось растаять.

А когда он стал меня тихонько покачивать, умиротворение снизошло таким мощным вихревым потоком, что сделалось мне сказочно хорошо! Точь в точь как дома.

Как же нелепо наверняка все происходящее выглядело со стороны!

Плевать я хотела!

Мужчина мне еще что-то говорил, но теперь на языке, который я не понимала. От шелкового журчания голоса, от прикосновений, продолжая еще время от времени судорожно всхлипывать, я постепенно расслаблялась.

Наконец внутри тугая петля страха окончательно лопнула и я уснула.

{Ная}

Я очнулась от очередного мучительного сна. Приподнялась, опираясь на локти. Ослепительно бил в окно солнечный свет и сразу зарезало в глазах. Первые секунды я ничего не видела. Лишь прищурившись и создав козырек из ладони, я увидела знакомых мне девушек — этих двух вчерашних ютов, юмов или как их там. Оглядела комнату, не опуская ладонь.

Пустота и холод.

А что еще я ожидала? Здравствуй тюрьма, здравствуй рабство…. И я тяжко рухнула обратно, отвернулась от тюремщиц, зарылась лицом в подушку.

Ничего не хотелось. Внутри была дыра. Такая огромная и черная, что я теряла в ней всю себя. Не знаю, сколько я так пролежала, почти не шевелясь, всматриваясь внутренним взором в многообразие оттенков боли.

Я слышала какие-то звуки. Тихие шаги, едва слышный треск, стук, вой ветра. Но лежала в оцепенелом состоянии. Не было даже слез. Я чувствовала густой травянистый запах дыма. Меня им непрестанно окуривали.(Еще бы помахали кадилом и попели как в церкви.) Поставили рядом на уступ кровати бокал с темно-багровым пойлом. Я равнодушно всматривалась в его насыщенный цвет и вспоминала громадного воина с копной кровавых волос. Единственное, что я хотела — никогда больше не видеть рубинового пламени его глаз. И вообще никого из этих демонов со светящимися глазами, заставляющих переживать чудовищный ужас. Если бы кто-то сейчас вновь вошёл сюда из них, я бы точно сразу умерла.

Иногда я засыпала, и всегда мгновенно являлись жуткие сны. Картины ада, крови и насилия. Меня тащили под землю черви. Меня рубили мечи. Я убегала, кричала. Все сновидения были только в алых и черных тонах, словно других цветов не существует уже больше. Ни разу не снился дом…

Просыпаясь, я видела то яркое солнце, то красноватую темноту за огромным окном. Ночью комнату слегка освещал зелёный свет.

Рядом все время были служанки. Они не приставали ко мне, не пытались заговорить. Только когда я просыпалась в холодном поту от очередного кошмарного сна, одна из них садилась рядом, трогала лоб и бережно вытирала мне лицо платком. Мне тут же меняли одеяло и укладывали на сухие подушки, давали выпить воды. А еще, я иногда замечала этих девушек краем глаза, сидящими с опущенными головами на ступенях, у изножья кровати.

Один раз, открыв глаза, я увидела, что мозаичного окна нет! Вместо него огромный просвет в стене и оттуда льется загадочный лиловый свет. В заторможенном состоянии я встала и пошла медленно по холодному полу навстречу фантастическому видению как завороженная. Я думала, что сплю, что это продолжение кошмара. Подпрыгнуть бы сейчас и гребя руками, как делают, плывя в воде, полететь, подумала я. Так всегда я поступала в страшных сновидениях, спасаясь от опасности.

Дойдя до просвета, я увидела балкон с роскошными перилами и огромную синюю луну. В два раза больше земной.

Луна густо освещала магическим светом бескрайнюю пустынную даль. Пустошь усеивали вертящиеся в диком вихре искристые льдинки. Мою одежду метал во все стороны яростный ветер, то холодный, то пышущий жаром. Он нес с собой крупинки холодного снега. Колючие, больно бьющие по кожи. Каменный пол покрывал густой иней, переливающийся нежной зеленью. Балкон обрамляли широкие заледенелые перила.

Мучительно настойчиво и болезненно дико манила та волшебная пустошь! Ощутить бы сейчас сильный поток ветра, чтоб трудно дышать, чтоб пробивал озноб от тысяч острых кристаллов, чтоб стало хоть немного радостно, а не бесконечно страшно! Чтобы вырваться наконец-то из порожденных адом видений. Ради единственно ценной сейчас вещи — свободы.

Я резко побежала к краю. За мной кто-то кинулся следом, что-то выкрикивая про какой-то щит…Но я уже была на загородке, когда меня схватили за ноги. Я пошатнулась над пропастью, махая руками и пытаясь удержать равновесие, но на скользкой поверхности перил, ноги поехали назад, а корпус резко нырнул вниз.

Последовал такой сильный удар, что из глаз посыпались искры. Я и державшие меня девушки оглушительно рухнули на пол, пролетев вначале от края балкона пару метров. Я прикрыла ладонью раненный нос, приходя в себя от забытья. По губам ручьем лилась кровь.

Черт, это не сон…

Юты сразу вывели меня под локти, ошарашенную, с балкона. В зале, в ярком свете зеленого огня, нас уже встречал светящийся фиолетовый инопланетянин. С суровым взглядом, нахмуренными бровями и гневно сверкающими как шаровые молнии глазами.

Кажется, он очень злится.

Нет. Кажется, мне не кажется, поняла я, и почувствовала сильный звон в ушах. Тряпочкой сползла по рукам девушек на пол.

Очнулась на кровати. Фигура инопланетянина возвышалась близко к изголовью. Со сложенными руками на груди он спокойно смотрел на меня. Я робко, виновато глянула на него. В глазах начинало уже закипать.

— Вижу, тебе стало лучше. — Произнес он мягко.

Я не находила, что сказать путного, и зачем-то спросила:

— В каком смысле?

— Во всех, лаяна. — последовал мелодичный ответ.

Я ждала, что со мной наконец-то все же поговорят, хоть что-то объяснят, но в привычной для него манере, глядя на меня, но разговаривая со служанками, фиолетовый немного постоял и начал разворачиваться.