Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Яр?
Я намочила вторую салфетку и приложила к ране, собираясь остановить кровь.
— Вы слышите?
Он часто дышал, щекой прижавшись к дощатой стене. Глаза закрыты, его тянуло в сон. Следить за мной он не сможет, догнать — тем более.
Я дождалась своего шанса.
Он меня не поймает. Можно бросить его и уйти.
Глава 28
Я быстро взглянула в сторону выхода, когда на запястье сомкнулись длинные музыкальные пальцы.
— Рита, — прошептал он.
Держать голову прямо Ярцеву было тяжело, глаза запали. Бледное лицо покрылось мелкими капельками пота. Ему стремительно становилось хуже.
Ноги напряглись, я была готова рвануть с низкого старта. Рассматривала мутные голубые глаза, волосы, прилипшие ко лбу, в полутьме он казался умирающим от чего-нибудь вроде чумы. Такими их изображают на картинках: страшные страдания, слабость и скорая смерть.
— Рита, — повторил он. — Сильно больно.
Я кивнула: знаю, что больно. То ли еще будет.
— Обезболивающее кончилось, — сказала я и повторила. — Вам нужны антибиотики.
Я взглянула в сторону двери. Что лучше — броситься бежать и рассчитывать, что не догонит или попробовать уговорить? Если сумею убедить, что поеду за помощью и вернусь, риска будет меньше.
— Вам нужна помощь, — пробормотала я, прижимая салфетку к ране. — Я съезжу, привезу кого-нибудь, кто поможет. Только скажите кого.
Он покачал головой и усмехнулся, словно раскусил хитрость. Козел.
— Не-е-т, Рита, — рука на запястье сжалась тверже.
— Позвоните кому-нибудь сами, — покладисто предложила я. — Я его встречу, покажу куда ехать…
— Что ты так за меня волнуешься?
— Мне всегда жалко, когда кто-то мучается, — пробормотала я. — Даже кошек во дворе подкармливаю.
— Тогда верю, — через силу улыбнулся он. — Забудь. Свои мне не помогут, а врача нельзя. Сам отлежусь.
— Вам нужна помощь, — напомнила я. — Этот Паша, он может помочь?
— Я сказал, забудь, — заворчал он.
— Я привезу антибиотики, — я надавила тоном, понимая, что последняя возможность уплывает сквозь пальцы. — Вы не отлежитесь, гангрена — следующая остановка! Вы горите!
Ярцев взвесил «за» и «против» на невидимых весах и упрямо отрезал:
— Все будет нормально.
— Вам нужны лекарства. Ну это же очевидно… Как вы не понимаете?
— Ты хочешь уйти? — прямо спросил он.
— Я хочу помочь, — возразила я. — Для этого нужно найти врача и лекарства.
— Не ври.
Я намочила следующую салфетку и поменяла на ране. От ощущения прохлады ему стало легче. Похоже, воспаление серьезное… Если не верит мне — поверит боли. Она прекрасно умеет убеждать.
Я снова взглянула на дверь.
Можно попробовать успокоить его. Он заснет, и я уйду. Не думаю, что в таком состоянии Ярцев меня найдет. Но действовать нужно осторожно, наверняка — будет всего один шанс. Если я вотрусь в доверие, а с побегом выйдет осечка, я навсегда его утрачу.
Я его лечила, помогала ему — он начал мне доверять. Кому еще он сможет довериться, если не мне? Мы с ним не друзья, но, кажется, друзей у него вовсе нет. Нужно продолжать в том же духе, рано или поздно он успокоится, расслабится, совершит ошибку — и у меня появится шанс.
Главное, чтобы он понял, что я под контролем и неопасна.
— Яр, — позвала я. — Хотите прилечь?
Он кивнул и попытался боком устроиться на досках. Я помогла ему лечь, стараясь не тревожить рану. Ярцев с облегчением закрыл глаза, но не спал: глазные яблоки дергались под веками, словно его беспокоят кошмары.
Я села рядом, прислонившись к стене, и сложила руки на коленях. Так тихо, что потрескивание деревянного настила казалось оглушительным. И слышно, как за хлипкими стенами шумит ночной лес. Каким частым и болезненным стало слабое дыхание Ярцева. Это было дыхание тяжело больного человека.
Блики свечи падали на пол, и его лицо, кожа стала блестящей — так сильно он вспотел. А еще продрог: Ярцев съежился, оберегая живот, словно боялся удара. Густая кровь медленно капала с живота на пол.
— Яр?
Похоже, он в полудреме или в забытье.
— Вы слышите? — я наклонилась, следя за движением глаз под веками. Хаотичные подергивания, похожие на что-то нервное. Неглубокое дыхание сбилось, но он не издал ни звука — даже слабого стона.
Я тихо встала, и доски скрипнули — дом слишком старый, чтобы бесшумно передвигаться. Ярцев тут же уставился на меня. Прищурился, словно пытался вспомнить, но смотрел вполне осмысленно.
— Ты куда? — он приподнялся, упираясь ладонями в пол. Волосы упали на лоб и прилипли.
Пот скатывался по коже, путался в густых бровях, но, несмотря на лихорадку, Ярцев еще держался. Я едва скрыла разочарование. Он привстал, снова садясь у стены, зажал рану скомканным грязным бинтом, и глубоко вдохнул, от боли закрывая глаза.
Черты лица заострились, и прежней уверенности в нем уже не было.
Кажется, переосмысливает ситуацию. Давай, думай.
— Можно в «скорую» позвонить, — предложила я.
— Нет, — отрезал он. — Мне нельзя врача, я же сказал.
— Почему? Я вас не сдам, — пообещала я. — Никому не скажу, что вы меня похитили. Скажу, что села в вашу машину сама.
— Ты здесь ни при чем, — он приподнял бинт, снова рассмотрел рану. Смысл смотреть, лучше от этого не станет. Но пусть смотрит и думает, может, примет правильное решение. — Мне нельзя, потому что…
— Почему? — подсказала я, а в ответ услышала тяжелое дыхание.
— Я могу перекинуться у них на глазах, — хрипло сказал он и сглотнул. — Как Лана, помнишь? Прямо на виду у всех… Ты думаешь, почему я прячусь здесь раненым, а не дома? Раненым я это не контролирую.
Твою мать… Я застыла на вдохе, глядя на него во все глаза.
Мне хватило Ланы, я не хочу видеть это снова… А если вспомнить, как ему хотелось очутиться на мне в полупревращенном виде, совсем становится тошно.
Пусть скажет, что он пошутил. Или я уношу ноги.
Но если он умеет становится зверем — это еще страшнее. Кто знает, на что еще он способен и не наврежу ли я себе, если побегу, а он настигнет меня не в человеческом обличье. Что будет сильнее — инстинкт или разум? Он сказал "леопард", а они когтями ловят добычу. Вряд ли я уцелею… Даже если он не захочет меня есть.
Я рассматривала его и прикидывала свои шансы.
— Это может начаться сейчас?
— В любую минуту, — Ярцев улыбнулся бескровными губами. — Как только мой организм решит, что так больше шансов выжить.
— И что тогда произойдет? — я затаила дыхание. — Вы сможете выздороветь?
Он кривовато улыбнулся и вздохнул. То ли я его раздражала,
