Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если бы это было так легко, — сказал он. — Я бы уже превратился. Это рефлекс, Рита. Как дыхание. Отнимает много сил, но если человек слаб, зверь возьмет вверх. Природа разумна. Вдруг будет шанс выжить?
Он протянул руку и стиснул мои пальцы. Я растерянно ответила на пожатие, хоть и не хотелось — ладонь была липкой от крови.
— Оботри меня.
Я едва сдержалась, чтобы не зарычать от бессилия. Но намочила салфетку и начала обтирать тело: шею, грудь. Прохладная вода нагревалась от кожи.
Вдруг он умрет? Умрет и освободит меня? Но в свете открывшихся деталей мне не хотелось ждать его смерти, если перед ней он превратится в зверя. Остаться один на один с неизвестной тварью, от которой неясно чего ждать? Нет, спасибо. Когда я себе это представляла, у меня начиналась тихая истерика. Это страшно, жутко — и непонятно.
— Яр, — позвала я, обтирая ему плечи. — Если вы превратитесь, что будет со мной?
— Не знаю, — он улыбнулся.
— Вы меня узнаете? — я перевела дыхание. — Или съедите? Убьете?
Я допытывалась, но спросила не все. А вдруг не вытерпит и меня изнасилует?
Кто его знает… Незаданный вопрос повис между нами — этот страх было видно в моих глазах. Только мужчины его не понимают, вот и сейчас Ярцев усмехнулся, пытаясь отдышаться от боли.
— Не бойся. Может, и не съем.
Он откинулся на спину и выдохнул, отдыхая. От воды ему легчало, но не слишком.
Мы оба знали: это ненадолго. Ему неминуемо станет хуже.
Глава 29
Я не знала, чего хочу больше: чтобы ему стало лучше, и он не начал бы перекидываться, или совсем плохо, и я сумела бы сбежать.
— Чем меньше во мне человека, тем слабее контроль — повторил Яр. — Но пока держусь, не бойся.
Мне не нравился его вид: бледный, с запавшими глазами.
Для воспаления все развивается слишком быстро, дело в чем-то другом. Я попыталась его осмотреть, склонившись над раной. Сначала он инстинктивно сжался, как животное, но постепенно расслабился и открыл живот.
Волнистые мокрые пряди прилипли ко лбу, и я убрала их, чтобы увидеть глаза. Голубые, по-прежнему безоблачные, они были полны отчаянной боли.
— Это не воспаление, — я нажала слева от раны, заставив его взвизгнуть. — От воспаления такого не бывает.
Он перевернулся на бок, закрываясь руками, и пытался отдышаться, как роженица.
— Там обломок, — выдавил он.
— Что?
— Обломок внутри, — выдавил он. — Сначала я не чувствовал, а теперь он сместился. Нестерпимо…
От оружия, которым нанесли рану? Кажется, он говорил про нож.
— Вам нужен хирург.
— Нет… Знали, на что шли, — пробормотал он и я поняла, что он о нападавших. — Специально обломали.
Жестоко. Кем нужно быть, чтобы намеренно ломать нож под ребрами? Наверное, тем же, кто потрошит людей заживо. Тварью, вот кем.
— Ты достанешь, — решил он, будто в воду прыгал.
— Я не смогу. Это не новогоднего гуся шить! — разозлилась я и категорично отрезала. — Я не стану!
— Рита, обломок нужно достать, — Ярцев уткнулся лицом в доски и судорожно вздохнул. Голос был совсем слабым, словно говорить и то больно. — Боюсь, если я перекинусь, он меня изнутри разрежет.
— Что? — испугалась я.
— Когда ослабну или потеряю сознание, инстинкт заставят меня сменить форму. С обломком внутри это смертельно.
И чем это может грозить мне? Явно же ничем хорошим.
Я наклонилась, в полумраке нащупывая пальцы Ярцева и сжала. Он ответил, обхватывая руку тонкими, но сильными пальцами.
— Дайте мне уйти, — попросила я. — Я приведу помощь. Я вас не брошу.
Я выждала томительно-долгую минуту.
— Скажите к кому обратиться? Кто сможет помочь?
— Раньше сын… Теперь никто, — прошептал Ярцев. — Мне нужны антибиотики, сильные обезболивающие, если достанешь… Я вырежу сам, если успеешь. Иди.
Он отпустил руку.
— Давай, иди, пока не передумал.
Оглушенная внезапной свободой, я неловко поднялась на ноги.
Ярцев скорчился на боку, явно готовясь ждать — он принял позу, облегчающую состояние и больше не двигался. Тихое влажное дыхание осталось единственным признаком того, что он еще жив.
Я вышла наружу — в теплую летнюю ночь.
Небо постепенно светлело, над горизонтом клубились тучи. На руках была кровь, и я обернулась, глядя в темный проем. На струганых досках колыхался блик от горящей свечи.
Салфетки остались там, но возвращаться не буду. Ярцев может передумать. Не думаю, что он поверил, будто я вернусь. Не такой он наивный. Наконец-то свободна…
Я бросилась по грунтовке к шоссе.
Бежала по лесной дороге, не чуя ног, пока не вылетела на кромку асфальта и остановилась, озираясь. И что теперь? Ловить попутку? Или идти наугад в надежде добраться до цивилизации?
Перед дождем небо стало низким. Напиталось свинцовым цветом, стелясь над полем и почти задевая макушки елей. Рассвет делал его еще более мрачным, и лишил красок все вокруг: лес, изумрудную траву. Я зябко поежилась от прохладного ветра.
Вместо радости я испытывала… пустоту. Голодная, уставшая, измученная. Говорят, как только достигнешь цели, тут же лишаешься сил.
Я наугад свернула вправо и побрела по пыльной обочине. Усталость — это ничего, это пройдет. Самое главное: я сбежала от Ярцева и снова принадлежу себе.
Минут через десять я сумела поймать машину — это была уже третья, две первые не остановились. За рулем оказался старик, рядом его жена с рыжими крашеными волосами, а на заднем сидении — ящик клубники. Я села назад с преогромным облегчением: ноги гудели, а голова стала тяжелой. Этим людям я наврала, что попала в аварию и мне срочно надо в город.
Мне дружно посочувствовали и увлеклись разговором, а я сумела немного подремать под сладкий ягодный аромат.
Город встретил неласково — противной моросью и холодным ветром.
Я нервно ерзала на сидении, не зная, что предпринять дальше.
Я безумно устала — буквально падала с ног. Вся в грязи, со слипающимися глазами. Мне хотелось помыться, переодеться и лечь. Хотя бы на полчаса. Но у меня не было безопасного дома, куда бы я могла вернуться. Люди, которые хотели моей смерти, рыщут где-то здесь.
Но без контрольного звонка домой нельзя точно. Жаль, что мой телефон валяется черт знает где…
— А можно от вас позвонить? — робко спросила я.
Дедок вручил мне свою трубку — неновую и на кнопках, словно сенсорный экран так и остался неосвоенным. Обмирая сердцем, я по памяти набрала наш домашний номер. Выждала несколько гудков — Артем еще спит, наверное.
— Да, — заспанно ответил он. — Рита? А через год ты не могла