На стенах, столах, поверх сундуков разместились мечи икинжалы, украшенные сапфирами и яхонтами, золотые пояса, кубки, ларцы, чаши сдрагоценными камнями. Вдоль стен выстроились на полках бесконечные ряды золотыхи серебряных ковшей: если без камней, то редкостной чеканки. Там же стояликубки, чаши, блюда, стаканы.

Под стеной тянулись в ряд крупные скрыни, ларцы и сундуки —кованные золотом, крышки затейливо украшены драгоценным каменьем, под другойстеной в ряд шли на полках огромные чаши с алмазами, крупными бериллами,изумрудами. Отдельно стояли широкогорлые кубки, доверху наполненные золотымисерьгами удивительной работы, ожерельями из диамантов, цепочки из червонногозолота.

Золотые монеты находились в огромных сундуках, но тех нехватило, и золотые монеты сыпали просто в тот угол, теперь из золотой кучи едвавыглядывают крышки.

Он откинул крышку большой скрыни. В глаза ударил хищныйблеск золотых монет. Золото распирает прочные стенки — тяжелое, мощное, чем-топохожее на застывшие и сплюснутые капли солнца. В соседнем сундуке те жемонеты, но мельче, с другим рисунком: зверь на одной стороне, на другой —голова бородатого человека. Такие же монеты выступают горкой в золотой братине,а в двух соседних ковшах — овальные, толстые, с непонятными значками.

Среди всех этих богатств есть свои князья, цари и воеводы.Чудесный оберег, упавший в прадавние времена с неба и оправленный лучшимимастерами земли в золото, золотая цепь в десять пудов, которую Яфет отобрал вДолине Битвы Волхвов, ларец из сердолика — дар берегинь, им волхв Боромир помогв борьбе с упырями, золотые оплечные бармы — сняты с побежденного Имира старшимсыном Яфета грозным и неистовым Гогом...

А в соседней комнате полыхает неземной свет — радостный ичистый. Еще Мрак ощутил идущие оттуда волны сухого жара. Воздух был горячий ичистый. Он ощутил, что у него слезятся глаза от жара. Попятился. Как-нибудь вдругой раз. Если запустит руки по локоть в золото и дорогие камни, это вряд липоможет защитить любимую женщину...

Дверь была закрыта снаружи на три засова с замками. Пришлосьпротискиваться обратно в дыру. Дальше ход перегородили упавшие камни, пришлосьразбирать, кое-как пролез, обдирая бока и плечи.

Еще одно место выглядело обычным, но, доверяя чутью, оннюхал и лизал, вслушивался, хотя глыбы оставались как глыбы: массивные итолстые. Ударил лапами, замер. Если бы в человечьей личине, то ударил бысильнее, но услышал бы только шлепок кулаком по каменной глыбе. А так ухо вродебы уловило слабое эхо.

Он торопливо помчался к каморке Ховраха, моля боговзадержать рассвет. Ховрах сидел на полу, прислонившись к стене, кувшин стоялмежду ногами. Вид у него был задумчивый, рожа красная. Завидев Мрака,приветственно помахал зажатой в кулаке костью с остатками мяса:

— Привет, лохматый!.. Присоединяйся. Правда, мясо толькожареное и печеное, но чего не станешь есть, когда сырого нет?

Мрак лег, зажал между лапами кость, с удовольствием разгрыз.Одуряюще сладкий сок костного мозга брызнул в пасть, Мрак едва не захлебнулсяот жадности и удовольствия.

Ховрах, уже пьяный как чип, одобрительно наблюдалосоловелыми глазами:

— Во-во!.. Для мужчины главное — хороший ломоть мяса. Лучшес мозговой косточкой. А когда поешь всласть и зальешь пожар в желудке, самоевремя поразмыслить над тайнами мироздания. Я вот недавно почуял, как мы всеоблагораживаемся, становимся чище... От деда помню, слыхивал, мол, задница утакого-то черная, или: не позволяй своему заду лениться, а сейчас образованныелюди уже говорят: душа у него черная, не позволяй душе лениться... Образование!Одно слово другим заменили, а как звучит? И когда во дворце благородныеговорят: жили душа в душу, душегуб, душелюб, душещипательная история, крикдуши, открыть друг другу души, я па-а-анимаю как говорили их неблагородныепредки... Ха-ха!.. Вот только не соображу, как называли отдушину илидушителя... Гм... надо освежить мозги,

Он сделал гигантский глоток из кувшина. Большая кружкалежала в углу, покрытая паутиной. Ховрах умел упрощать жизнь.

Мрак уже без всякой осторожности вытащил из-под Ховраха егобоевой топор, не проснется, снял шлем. Не особо таясь, отодвинул потайнойкамень, скользнул в скрытый ход, а уже потом грянулся о влажный камень пола,закрыл глаза, переживая потрясение. Он сразу ощутил себя старым, больным, ктому же полуслепым и глухим. Постоял, держась за стену и настойчиво твердясебе, что он не оглох и не ослеп. Просто человек глух и слеп лишь в сравнении сволком, а то, что видит только то, что перед носом, всякий раз приводит вотчаяние. Может быть из-за этого невры и предпочитали оставаться в волчьейличине навсегда?

Правда, топор в человечьих руках держится лучше, чем вволчьей пасти. Мрак сунул лезвие в щель, пошатал, рискуя сломать, попробовалдругую трещину, третью, наконец глыба шевельнулась. Из расширившейся щелипахнуло могильным холодом.

Осторожно вынув глыбу, он заглянул в отверстие. В полнойтьме ощущалось пустое пространство, не больше каморки. Воздух был спертый, сзапахом гнили.

Выругавшись от бессилия, он пропихнул в дыру топор. Самомунечего было и думать пролезть, плечи у него мужские, но когда снова грянулсяоземь, то поднялся лесным зверем, коему пролезть все же легче...

Он протиснулся в дыру, еще там, в дыре застыл, даваяпривыкнуть даже волчьим глазам. Здесь бы в сову превратиться!

Это был каменный мешок, вырубленный прямо в скале. Два шагавширь, в стену напротив вделано бронзовое кольцо, с него спадает тяжелаяцепь... А рядом сидит скелет, глядя на Мрака пустыми глазницами. Когда-то этобыл крупный мужчина, но сейчас выглядел так, что прикоснись — рассыпется.

Перед скелетом стоял золотой кубок, доверху наполненныйкамешками. Кубок показался Мраку знакомым, он успел подумать еще, когда этотолько и успели, вроде бы Олег только вчера его сотворил... Нет, это было невчера, они ж еще разок успели побывать в Долине Битвы Волхвов, а это заняловремя. Зато, чтобы украсть или поломать, много времени не надобно.

Он попятился, зад застрял, в ужасе вспотел, вдруг даостанется здесь навеки, хороша затычка в стене, дергался, ерзал, пока, обдираябока, не выпал обратно в тайный ход.

Обратно неся широкими прыжками, будто скелет за ним гнался.На счастье, волчьи глаза и волчий нюх вели точно, не разу не хряснулся мордой окрутой поворот.

Понюхал, прислушался, открыл ход, влез в комнату, закрылкамнем и завесил ковром. Когда пробрался в спальню Светланы, прекрасная царевнаеще спала. Он осторожненько, чувствуя свой огромный вес, взобрался на ложе,опустился животом на ее ноги.

Светлана вздохнула, нахмуренное лицо посветлело, на губахпоявилось подобие улыбки. Рука потянулась в Мраку, он закрыл глаза, отдаваясьнаслаждению, которого не знал всю жизнь. Его гладила и трогала рука любимой!