— Медуница, по-моему.

— Алиса Георгиевна заваривала?

— Она, — ревниво сказал я.

Все замолчали. Крючканов благостно пил чай с баранками. Фима сидел перед ним и цепенел на генетическом уровне. Дима наблюдал за тем, как раскачивается фонарь. Через открытую фрамугу были слышны скрип, чириканье воробьев, голоса охранников. Совершенно неуместные своей обыденностью звуки. Это становилось невыносимым. Я подошел к лестнице и крикнул вниз:

— Алиса Георгиевна! Когда позвонит Туманян, дайте громкую связь.

— Он уже позвонил.

Под потолком щелкнуло.

— Владимир Петрович?

— Да. Слушаю.

— Плохие новости. Связь со станцией «Пересвет»…

Признаться, это меня не удивило. Напротив, я удивился бы благополучному исходу.

— Но хоть что-то успели заснять? — без особой надежды спросил я.

И тут Туманян вдруг порадовал.

— Так точно. Вот только с гораздо большего расстояния, чем хотелось бы.

— О, это лучше, чем ничего. Есть что-нибудь любопытное?

— Весьма и весьма. Снимаю шляпу, Владимир Петрович. И посылаю бутылочку «Арарата». Как мне говорили, вы его любите.

— Картинку, картинку лучше пошлите.

— Уже передают на ваши компьютеры.

Краем глаза я видел, что Фима и Дима усиленно кивают со своих посадочных мест.

— Владимир Петрович, у меня к вам просьба, — сказал Туманян. — Как только придете к каким-нибудь выводам, сообщите мне, хорошо?

Вообще-то Тарас приказывал докладывать только ему да Некумыкину, но…

— Обязательно, — сказал я.

Дима поднял большой палец. Репутация фирмы пухла прямо на глазах.

Крючканов мило улыбнулся.

* * *

Сначала Каменный Гость выглядел ярким пятнышком. Потом пятнышко потемнело, увеличилось в размерах — астероид повернулся к станции своим «грязным» боком.

Разгонный блок станции сработал как надо. Судя по цифрам, мелькавшим в углу экрана, скорость сближения составляла пятьдесят шесть километров в секунду, это очень много. С такой скоростью из Москвы в Вашингтон мы летали бы за три минуты. Вскоре на темной поверхности космического пришельца стали различимы типичные кольцеобразные структуры метеоритных воронок.

— Диаметр астероида — семь целых и три десятых километра, — сказал Фима. — Сюрпри-из…

— Семь километров?!

— Да. Плюс-минус двести метров.

— Йокст, — сказал Дима.

— Что такое?

— Да он же круглый. Прямо колобок какой-то.

— Это важно? — спросил Крючканов. — То, что он круглый?

Фима и Дима деликатно промолчали. Они много поработали над моим астрономическим образованием и теперь давали возможность блеснуть эрудицией.

— Очень важно, — сказал я. — По форме астероиды обычно напоминают картофелину, баклажан либо особо толстый огурец. Сила их гравитации слишком мала для того, чтобы выровнять поверхность. Даже Фобос и Деймос, спутники Марса, гораздо более асимметричны, чем наш Гость. Шарообразный астероид — штука очень древняя. Чтобы приобрести округлость, нужно многие миллиарды лет собирать пыль. Я не ошибаюсь, Дима?

— Точно, шеф, — заверил тот. — Отлично, шеф. Пятерка!

Крючканов опять улыбнулся.

— Вы умеете подбирать кадры, Владимир Петрович.

— Ну до вас мне далеко, — проворчал я.

— Не скромничайте. На меня работает большая организация, а вы занимаетесь подбором сотрудников в одиночку. Но что значит эта шарообразность астероида? В практическом смысле?

Мне начинало нравиться его поведение. Он не пытался изображать всезнайку и не скрывался за таинственным молчанием. Несомненно, Крючканов знал много такого, чего не знали мы. Но вот чего не знал — о том спрашивал. Не стеснялся.

— Скорее всего, над астероидом поработали. Если это вообще астероид.

— Кошмар, — серьезно сказал глава ФСБ.

А он многое повидал на своем секретном веку.

— Давайте досмотрим страшилку до конца, — предложил рациональный Фима.

Смотреть оставалось почти ничего. Как только Каменный Гость начал поворачиваться своей светлой, а точнее сказать, своей блестящей стороной, запись оборвалась. Фима вернул на экран последний уцелевший кадр — с одного бока Варяжский Гость был освещен Солнцем. А с другого, противоположного бока, где у порядочного астероида должна царить честная астероидная ночь, начинала выползать вторая, пожалуй, более яркая полоска.

— Вот, — сказал я. — Что может освещать поверхность астероида на теневой стороне? На мой взгляд — искусственные источники фотонов. То есть какие-то лампы. Скорее даже прожекторы.

— Прошу заметить, — подал голос Фима.

Сказал он эти слова очень тихо, но все немедленно к нему повернулись.

— Астероид вращается в направлении, противоположном вращению планет Солнечной системы.

— Все интереснее, — произнес Крючканов.

— Вообще-то и Венера крутится не в ту сторону, — уточнил Дима. — Но, согласен, это — редкость.

— Так. Каменный Гость не желает показать нам свою светлую сторону. А почему? — спросил Крючканов.

— Ага, — уцепился Дима. — Виктор Васильевич! Похоже, вы наш союзник, а?

— Теперь все союзники. Даже исламские террористы.

— Хорошо бы им об этом сообщить, — саркастически заметил Фима.

— А вы предлагаете все засекретить?

— Я? Да боже упаси!

— Вряд ли, — сказал я. — Скорее предоставит это нам самим. Итак, умные мои мальчики, за дело! Жду ваших пророчеств. И чем страшнее они будут, тем лучше. Виктор Васильевич, теперь мне не просто потребуются возможности вашего ведомства. Теперь они очень потребуются.

В принципе, я мог заполучить ресурсы ФСБ и вполне официально, через Тараса. Но предпочел сделать так, как сделал. И Крючканов, похоже, оценил.

— Все, что в наших силах, Владимир Петрович.

Приятно иметь дело с напуганной ФСБ, господа. Но пробовать не советую.

* * *

Я считал, что при любом сценарии самым беспроигрышным будет создание убежищ с замкнутым циклом регенерации воздуха, воды и пищи. Идеальным местом для размещения таких убежищ мне представлялись шахты, но умные мои мальчики подсказали, что шахтами обычно называются такие дырки в земле, из которых достают уголь.

Я возмутился.

— Уж это мне известно!

— Тогда пусть вам будет известно еще кое-что. Там, где добывают уголь, Владимир Петрович, бывает много меме-метана. А это взрывоопасно. Шеф! Лучше выбирать рудники.