— Это такие дырки, из которых руду достают? Там тоже бывает рудничный газ, насколько мне известно.

— Вы делаете успехи. Но я бы выбрал рудники.

— Вот и займись ими, классный руководитель. А командовать тобою будет Любовь Егоровна. Будешь доставать все, что пожелает твоя женщина. С помощью ФСБ, если сам не справишься. Ты чего дергаешься?

— Петрович! Длина всех горных выработок России составляет несколько тысяч километров. Даже если усадить на каждый метр по человеку, то и тогда мы упрячем под землю… ну, миллионов этак пять-шесть. Надо же думать немного, советник.

— Представь себе, думаю. Но ничего другого не придумал. Так что копайте эти. Штреки.

— Потребуются проходческие комбайны. Горные инженеры. Маркшейдеры.

— У нас их что, не производят?

— Владимир Петрович! Послушайте, маркшейдер — это не трактор. Это профессия такая.

— А. Ну вербуй, обучай. Слушай, хватит скулить! Времени не то что мало, его совсем нет. И помни, каждый метр проходки — человеческая жизнь. Вполне конкретно.

— А Фимка что будет делать?

— А Фимка будет подводные лодки ломать.

— Никак не привыкну к вашим шушу-точкам, шеф.

— А что так? Я же к твоим попо-привык.

Но про подводные лодки я вовсе не шутил. Весь проект с закапыванием населения ничего не стоил без источников энергии. На каждого человека требовались десятки киловатт мощности, а наземные электростанции вполне могли погибнуть. И уж наверняка порвутся воздушные ЛЭП. Добыча любого горючего на какое-то время тоже могла прерваться. Да она могла стать и бессмысленной, добыча, поскольку было неясно, хватит ли в нашей атмосфере кислорода для горения этого самого горючего, будь то нефть, уголь, торф или газ. Из всех затруднений я видел единственный выход.

— Очень остроумно, — оценил Фима. — В каждый рудник — по атомному реактору. Так?

— Лучше по два. Сделаешь?

— Ле хаим, — сказал Фима. — Только потом придет время, когда скажут, что евреи сгубили атомный флот России.

Я хмыкнул. Нет, ну кто о чем!

— Нам бы до этого времени дожить.

Фима вяло махнул рукой.

— На всякий случай начну-ка я со списанных субмарин. Благо их девать некуда. Послушайте, а с адмиралами-то вы договорились?

— Нет. Вместо меня это сделал президент. Не стоит забывать, что он у нас есть.

— О! Да-да. Мне всегда интересно, чем он там занимается в своем Авральном кабинете.

— Может, винцо какое попивает, — сказал Дима. — Какое-нибудь заграничное.

— Может, и попивает, — сказал я.

— Мгм. Петрович, а президент может остаться человеком?

— Не больше двух сроков.

Было видно, что Дима отчаянно борется со смехом.

— А попо-потом?

— А что потом? — вместо меня ответил Фима. — Как известно, из обезьяны человека сделал труд. Власть способна совершить обратное.

— Причем, гораздо быстрее.

— К нынешнему президенту это не относится, — оповестил я сухо, почесывая за ухом. — Он еще не успел.

— Стать человеком? — давясь от смеха, спросил Дима.

* * *

А президент сказал в своем Авральном кабинете:

— Ущипни меня, Володька.

— Мин херц! Что такое?

— Европарламент вынес резолюцию с требованием отменить бомбардировку астероида. Видишь ли, могут пострадать братья по разуму, которые едут к нам в гости. Что скажешь по поводу резолюции?

— Обеими руками — за. При условии, что астероид шлепнется на Страсбург. Жаль, конечно, что простые страсбуржане пострадают, но ничего, мы им за это памятник поставим.

— А если серьезно?

— Разве можно относиться серьезно к европейскому парламенту?

— Приходится. Европарламент вполне может застопорить пуск «Арианов», а каждая ракета сейчас… сам понимаешь. Так что помоги мотивировать хорошо сформулированную фигу. Но чтобы без мата получилось.

— Тарас, ну как не стыдно? А МИД на что? По числу дипломатов мы едва ли не впереди планеты всей. Эвон, сколько их с ноутбуками бегает! На целую шахту наберется.

— Ты лучше владеешь ситуацией.

— Кто кем владеет — вопрос.

— Давай, давай, не ломайся.

— Ну хорошо. Значит так. Если б на Каменном Госте имелся вменяемый экипаж, он бы не допустил столкновения с Землей. Выбрал бы более безопасную траекторию.

— А если они собираются уклониться в последний момент?

— Если они способны маневрировать астероидом, то с нашими ракетами как-нибудь управятся. Тебе случай со станцией «Пересвет» ни о чем не говорит?

— На мысли наводит. Только сейчас к нашему гостю летят вовсе не исследовательские зонды, а конкретные мегатонны. Не хлеб-соль, знаешь ли. Мы предоставляем повод для войны. Как это на латыни будет, кляуза белли, кажется?

— Кауза. Только зеленые человечки нам ее первыми предоставили, эту каузу. Тарас, честно говоря, я не уверен, что термоядерные боеголовки нас спасут. Но точно знаю, что рисковать планетой из вежливости не стоит. Запасной Земли у нас нет, знаешь ли.

Президент оживился.

— О! Вот подходяще сказано. Жаль, что ты сейчас занят, а то бы сделал тебя пресс-секретарем.

— Не хочу.

— Ладно, проси чего хочешь.

— Маркшейдеров.

Тарас поморщился.

— Где их производят?

— Маркшейдер — это не трактор, — высокомерно сказал я. — Профессия такая.

— Да? И что она делает, профессия эта?

— Ты обещал мне много денег.

— Ладно, принимай подарочек. Некумыкин наскреб еще полтора миллиарда.

— Насмешка!

— Знаю. Будем искать еще. А пока довожу до твоего сведения предложение японцев. Они боятся, что их острова затонут. Поэтому просят, чтобы мы взяли хотя бы часть населения в наши рудники. Предлагают много денег. Очень много денег. Которые ты так любишь.

— Тарас, нам и самим дырок мало.

— Верно. А что, если так: пусть привозят свою технику и копают собственные норы? Уж землицы-то у нас все еще хватает.

— Только не на Курильских островах.

— Понятное дело.

— И каждый второй метр проходки будет нашим.

— Помилосердствуй, советник! Времени-то — с гулькин нос. Что они там нароют за оставшиеся месяцы? Надо же и про гуманизм не забывать. Грустно будет на Земле без японцев-то. Очень воспитанные люди! Эвон, сколько лет острова испрашивают.

— Десять процентов, — упорствовал я. — Последнее слово. И острова не вздумай отдать. Вдруг они уцелеют.