Четверо погибших невиновных и четверо условно виновных — отряд стал меньше на восемь человек. Ещё у нас прибавилось раненых. Хорошо, что почти все они лёгкие, и я в том числе. Тяжело ранен только боец-федерал Бирюков. И он, скорее всего, умрёт в течение суток. Деформированная пуля ему все кишки искромсала. Плохое ранение. Угрх после осмотра сказал, что шансы на выживание у паренька имеются. После того как медведь его подлечит, конечно же. Оперировать будет. Медик Клещин Андрей поможет ему.

* * *

— Объясняй! — Стрелков похож на разъярённого барашка, который пытается обуздать тигра. — Давай, берсерк, я жду!

Костров по периметру разожгли так много, что стало светло как днём. Зеркальная броня берсерка отражает языки пламени. Завораживающе красиво выглядит Харрор.

— Он нарывается, Никит. — Боков к числу раненых не относится и поэтому решил немного подлечить меня.

Срикошетившая пуля слегка зацепила мою левую ногу в районе икроножной мышцы. Можно сказать, что царапина. И таких везунчиков много. Но Росс к ним не относится. Эх, дядька. Ты, возможно, последний мой родственник. И ты умер, так и не узнав, что я твой племянник. И эта мысль меня сейчас сильно цепляет, невзирая на всё остальное. Почему Росс нашёл меня? Ведь не просто так. Наводка по любому была. Ладно, пока забуду об этом. Потом, когда всё успокоится, расспрошу Машу насчёт себя. Уверен, что зацепки должны быть.

— Харрор, ответь. — Булат встал рядом со Стрелковым и посмотрел на гору-берсерка. — Почему ты убил федерала? То, что он предатель, мы уже поняли. С твоих слов, к сожалению. Дай доказательства.

— И этот туда же. — Андрюха жестом показал Бодрову — убери его. Я согласен. Если берсерк молчит, то он так и будет молчать.

Пролить свет на случившееся решил медведь Ущхам. Неожиданно для всех. Обычно переговоры ведутся посредством Угрха.

— Харрор почувствовал мысли, — начал рассказывать медведь. — Берсерки умеют это. Мы тоже, но хуже и не все. Человек задумал плохое, и Харрор это почувствовал. А затем убил, потому что посчитал нужным. Других людей, даже стрелявших в него, Харрор не убил. Он умеет видеть разницу между просто напуганными и теми, чьи намеренья плохие.

— А ты, Ущхам, — Стрелков перевёл гневный взгляд на небронированного мишку. — Ты ведь тоже убил! Почему ты разнёс голову Антонова камнем? И почему ты сохранил жизнь Баранову и всем остальным?

— Почувствовал агрессию и убил, — спокойно ответил Ущхам. — Четверо были связаны плохим. Они все хотели уйти и рассказать о нас. До этого они не показывали своих мыслей при нас. Один показал и умер. После этого показали остальные.

Я подошёл к берсерку Харрору и посмотрел на него. Усмехнувшись, спросил:

— Ты, такой огромный, правда испугался каких-то людишек, которые хотели рассказать о нас? Просто оглушить нельзя было? Зачем ты убивал?

Я услышал недовольный вздох Андрюхи, но не отреагировал. Хочу услышать ответа берсерка, как и большинство, но знаю, что его не будет. Хорошие люди погибли только потому, что Харрор любит убивать. А я уверен — убивать он любит. Мне говорили о ненависти, что носят в своих душах берсерки. Один из них говорил.

Увы, берсерк не ответил. И не ответил Ущхам. Медведи просто переместились в сторону от нас. Обособленно расположились. Простые тут же улеглись на траву и продолжили спать. Только Угрх не поддержал сородичей. Ему людей лечить нужно. Смерть Стенли его совсем не расстроила. Или он просто не показал виду.

Все, кто способен копать, занялись рытьём могилы. Я тоже, потому что после случившегося уснуть точно не получится. Росс, ну как же так…

Двое суток мы шли горами, а на третьи они наконец-то расступились. И началась степь. Бесконечная, как море. И зелёная, как недавно проросшая озимая пшеница. Путь на север продолжается и обещает быть тяжёлым. Медведи увеличили время пути до четырнадцати часов в сутки, мотивировав тем, что по степи идти легче. Встаём рано утром с рассветом и прём, не останавливаясь до полудня. Потом привал-обед на два часа, и снова в путь. Лёгкие перекусы происходят на ходу. На ночь останавливаемся за два часа до заката. Радует, что сейчас лето и продолжительность светового дня занимает большую часть суток. Осень наступит только через месяц. Хорошо, что я пришёл в этот мир весной. Плохо, что зимы тут тоже бывают.

Тридцать-сорок километров — расстояние, которое проходит наш караван за сутки. На большее не способны при всём желании. Раздобыть бы транспорт, но об этом можно только мечтать. Случайность или закономерность — транспорт сам нашёл нас. Плохо, что его обладатели повели себя агрессивно. Случилась встреча с плохишами утром на восьмой день пути по степи. От больших потерь нас спасла река-близнец земной Волги и её полуостров. Потери в стычке были, но минимальные и обоснованные. Впрочем, положительный момент тоже случился: если бы не плохиши, напавшие на нас, то двое наших друзей, попавших неделю назад в плен, точно бы погибли. А так все хорошо. Будет хорошо, потому что это ещё не случилось.

Сегодня идёт седьмой день пути и до встречи с плохишами ещё долго. Минимум половина суток, как они появятся. А вот до ужина совсем ничего. Два-три часа, и будет ужин.

Место для ночлега, как обычно, выбирали медведи, и последние два часа маршрута мы постоянно забирали ближе к реке. Полуостровок площадью гектаров пять, покрытый кустарником, отлично подошёл для стоянки. Разбить лагерь — дело техники. До заката нужно успеть многое.

Что не день, то праздник. Позавчера ели бегающее мясо. Вчера летающее. Сегодня будет плавающее.

На рыбалку отправились впятером: я, Андрюха, Бодров, Стрелков и медведь Отхр. Задача простая, как три копейки, — при помощи острых палок наловить как можно больше рыбы. Широкий, как парус, медвежонок, как обычно, отличился. В плотно поросшей травой воде он передвигается намного быстрее нас, а рыбу замечает так, словно имеет встроенный эхолот. Мы острожить тоже умеем, но не так виртуозно. Самое сложное — вытащить проткнутую рыбину на сушу. Дальние родственники карпов, вес которых варьируется от пары килограммов до трёх сотен, сдаваться без боя не хотят.

Промокнув от макушки до пяток и устав от часовой беготни по трудно проходимым протокам, я смог похвастаться только тремя рыбинами. Два «карпёнка» килограммов по пять и один солидный, почти под полтинник, — всё, что сумел добыть. С последним был самый настоящий бой. Карась-переросток, пробитый острой палкой с сучком-жалом в районе живота почти насквозь, таскал меня по воде минут двадцать, но в итоге сдался. Андрюха, спасибо ему, помог вытащить рыбину на берег. Сам он поймал меньше всех. Точнее, вообще ничего не поймал. Сломал острогу, потому что перепутал камень с рыбой.

Рекордсменом, безусловно, стал мишка Отхр. Два «карпа» весят почти полторы сотни килограммов. Ещё пять имеют вес от двадцати до ста кило. Острогой мишка не пользовался, потому что с его когтями и ловкостью она просто не нужна. И протоки ему искать не нужно, потому что трава и неожиданные ямы, в которые ухаешься с головой, мохнатого не пугают.