второстепенным драматургам, ни даже к таким, как Ибсен п Стриндберг. Че­хов представляется мне единственным настоящим демократом среди крупных совре­менных драматургов Мне кажется, что изо всех них один он умел вкладывать в изображение „маленьких людей" глубокую, романтическую и страстпую любовь к ним, а следовательно, относип ся к ним без явного, а также и без косвенного презрения, которое так часто принимает форму абстрактного догматического восхищения ими» 125.

Вслед за постановкой «Трех сестер» был поставлен «Вишневый сад» с новым соста­вом актеров. Брукс Аткпнсон дал высокую оценку постановке, а также новому переводу Старка Янга, отмечая как достоинство отсутствие в переводе архаизмов и говоря, что Росс «лучше, чем кто-либо другой, способен освободить Чехова от риторики» 126. Эрик Бентли не согласен с Аткинсоном, ему кажется, что постановка искажает текст и не передает нюансов и что из-за этих двух недостатков спектакль оказался «стихийным бедствием»127.

1956 год начался спектаклем «Дядя Ваня» в переводе Янга и постановке Дэвида Росса; спектакль этот был продолжением чеховского фестиваля. Премьера состоялась 31 января и пьеса не сходила со сцены до июля того же года включительно. Постановка была экранизирована под руководством Мэрион Парсонет (Marion Parsonnet) в Лонг Айленд Сити, так что актеры, запятые в спектакле, все это время метались между

киностудией и Fourth Street Theatre 128. Брукс Аткинсон хвалил постановку за то, что она выявила «богатое жизненное содержание» и высокий юмор пьесы Чехова 126, а Старк Янг, говоря о пьесе и собственном переводе, подчеркивал отсутствие мрачно­сти, которая для публики в странах английского языка являлась непременным элемен­том «чеховского мифа»; Янг находит, что пьесе в известном смысле присущ шекспиров­ский дух, проявляющийся не в языке, каким она написана, а «в жизнерадостности, которая бьет в ней ключом», и утверждает, что чеховское мастерство не имеет себе равного в современной драматургии 13°.

Еще две чеховские пьесы — сцена-монолог «О вреде табака», которую показывали одновременно с «Избранником судьбы» Бернарда Шоу 1S1, и «Чайка» — последняя по­становка Дэвида Росса в чеховском фестивале — были показаны в Нью-Йорке в 1956 г. «Чайка» была единственной пьесой, в цикле постановок Росса, которая шла в переводе Констанс Гарнетт и успехом у критики не пользовалась 132.

Наша статья, опубликованная в 1956 г., посвящена исследованию композиции «Чайки» сравнительно с «Гамлетом» 133. Эта статья является критическим этюдом и не была вызвана какой-либо определенной постановкой пьесы. В академических кругах интерес к Чехову значительно возрос, и надо ожидать, что в скором времени в Америке будет печататься больше критических и исследовательских трудов, посвященных Чехову.

В течение последних двух лет на американской сцене не шла ни одна из чеховских пьес, и только 7 октября 1958 г. состоялась премьера новой постановки «Иванова»в театре «не на Бродвее», в переводе Елизаветы Фен (Elizaveta Fen). Брукс Аткинсон дал положительную оценку спектаклю: « „ Иванов ", которого мы смотрели во вторник в превосходной постановке в театре „Renata", принадлежит к второстепенным пьесам Чехова по сравнению с четырьмя великими пьесами, которыми он заключил послед­ний период своего творчества. Фактура этой пьесы грубее, стиль менее изыскан. Но и в ней ощущается то тихое сияние, свойственное чеховским пьесам, которые делают «го самым обаятельным из русских драматургов. К 1887 году, когда он писал ее, взгляд его на людей уже вполне сложился» 134.

В 1958 г. появилась статья Артура Миллера «Тени богов, критический обзор аме­риканского театра», помещенная в «Harper's Magazine». В ней автор высказывает ряд интересных мыслей о драматургии Чехова:

«Трудно представить себе драматурга, у которого не вызвало бы зависти одно свойство чеховских пьес. Свойство это — чувство равновесия (balance). В этом Чехов, по-моему, ближе к Шекспиру, чем кто бы то ни было другой. Неизбежные искажения, вызываемые самой природой театра с его условно-сжатым временем сценического дей­ствия, у Чехова не так бросаются в глаза, у него меньше подтасовки, меньше боязни показаться смешным, меньше боязни пафоса. Его художественная манера полна мяг­кости, он смотрит на мир взглядом добрым, настолько добрым, что наш театр принял его за какого-то сентиментального добряка, пишущего элегические постскриптумы уходящей эпохе. Чехов пишет о своих героях так, словно он с ними кровно связан, но в этом смысле он, надо сказать, не является исключением среди русских писателей и, отмечая эту его особенность, необходимо одновременно уметь отделять Чехова от его героев.

Чехов приобретает особое значение для нас потому, что его именем пользуются для борьбы с двумя полярно-противоположными направлениями театральной мысли. Иным, — таким, как Уолтер Керр, например, — кажется, что Чехов вдохновляет на преувеличенный самоанализ, даже на жалость к самим себе. Тем, кто придерживается такой точки зрения, Чехов представляется поэтом бездействия, упорного самокопания, мрачного уныния. В 30-е годы многие из „левых" осуждали его за отсутствие боевого духа. Чехова отождествляли с его героями.

Я думаю, что пьесы его останутся. Однако как образец для подражания он для нас так же бесполезен, как фрачная пара и конный экипаж. Мы живем в эпоху гораздо более жесткую, чем эпоха Чехова, и стремиться воссоздать чеховское мироощущение— значит искажать свое собственное. Главное же, на мой взгляд, это то, что жизнь его героев со всеми их злоключениями проходит на фоне определенного жизненного

уклада, причем герои отдают себе отчет в том, что уклад этот обречен на гибель, и лич­ную свою судьбу воспринимают как нечто неотделимое от этого крушения дорогих им •традиций. Правы они или нет, объективно говоря, неважно; важно, что они могут вспом­нить время, когда кучер был молод и доволен тем, что он кучер, когда была большая •семья, пустившая корни глубоко в землю, когда все члены семьи постепенно на протя­жении медленно текущих лет достигали зрелости, время, когда жизныо управляли человеческие отношения. А теперь — если позволено, для краткости, свести всю эту

DANIEL HINECK. IN ASSOCIATION WITH HARLIN QUIST, PRESENTS

ANTON CHEKHOV'S

VANOV

 

TRIUMPH!

DIRECTED BY WILLIAM BALL

DESIGNED BY WILL STEVEN ARMSTRONG

OR 4-32Ю

144 BLEECKER ST.

of exceptional power and interest • brilliantly played."

Warts /V V. Post . captivating sensitive and sure filled /ith the quiet radiance that makes Chekhov the most lovable of Russian dramatists."

Atkinson-N Y. Times fine a play as you are likely to see ait season the cast? »t is remarkable " McHarry -Daily News a bold first rate introduction to some unknown and worthy Chekhov."

Wh/ttaker - Herald Tribune brilliant-exceptional." McLain - Journal American "the best entertainment