Чехова, „Вишневый сад" можно смотреть сколько угодно раз и каждый раз со все более глубоким наслаждением ... Подобно всем другим чеховским активно-пассивным драмам, пьеса живет какой-то собственной жизнью, богатой и содержательной.

Я подозреваю, что тут дело в том, что в „Вишневом саде", как и в других своих драмах, Чехов обращается со сценой так, как ни один драматург до него с ней не обра­щался. Пренебрегши общепринятыми сценическими трюками девятнадцатого столе­тия, ... он имел смелость понять, что каждый человек представляет для себя самого наиболее животрепещущую проблему ... Не так легко сформулировать основную идею Чехова. Она так же сложна, как и герой, устами которого Чехов ее высказывает. Потому-то „Вишневый сад" и расцветает заново всякий раз, когда смотришь его ... Первая постановка „Вишневого сада", осуществленная Ив Ле Гальенн еще в 1928 г., была чрезвычайно удачна ... Это не был мхатовский Чехов. Сравнительно с тем, что дал Станиславский, это был Чехов третьего сорта. Вместе с тем, это был Че­хов и, что еще важнее, Чехов на английском языке

Настоящая постановка — тоже еще не Чехов Станиславского. Да и никогда им не станет. Но это уже Чехов второго сорта,(...)зачто мы должны быть благодарны режис­серу Ив Ле Гальенн ...

Мы обязаны благодарить не только Ив Ле Гальенн, но и самого Чехова. Все ак­теры, даже те, кому достались самые маленькие роли в его пьесе, могут считать себя счастливыми. Созданные им персонажи таковы ..., что актерам поневоле хочется раствориться в них. До конца в них не проникнешь за одну-две репетиции, за год, за три года. У каждого из них тайна, которая раскрывается лишь тому, кто обладает до­статочным мужеством, умом, талантом и упорством, чтобы до нее добраться. В них заключена возможность бесконечного развития. Не удивительно, что актеры Москов­ского Художественного театра с удовольствием играли в пьесах Чехова двадцать лет

подряд и что Чехов занимает в современном театре такое место, какого не занимал ни один драматург» 65.

В течение последующих пяти лет Чехова на сцене не ставили, хотя, как уже упо­миналось, в это время вышло несколько изданий его пьес. В марте 1938 г. в Балтиморе состоялась премьера «Чайки» в новом переводе Старка Яша. Здесь впервые прослав­ленный актерский дуэт — Лин Фонтэн и Альфред Лант (Lynn Kontaiine, Alfred Lunt) выступили в ролях Аркаднной и Трнгорина. В этом спектакле были заняты также: Ричард Уорф (Hicliard Whori) — Треплев, Сидни Грипстрит (Sydney Greenstieet)—■ Сорин, Юта Хейген (Па Пацеп)— Нина, Маргарет Уэбстер (Margareth Webster), н актриса и одновременно режиссер, — Маша. После десяти спектаклей в Балти­море труппа выступала в Нмо-Порке. на Бродвее, в «Schubert Theatre». Пыса вызвала

«ЧАЙКА» НА АМЕРИКАНСКОЙ СЦЕНЕ (КАРТИНА ИЗ 1-го АКТА) Постановка Маргарет Уэбстер в «Schubert Theatre», Нью-Йорк, 1938 г.

 

несколько рецензий, посвященных как постановке, так и новому переводу, сделанному Старком Янгом. II на этот раз первым откликнулся Брукс Аткинсон. Он раскритико­вал Лин Фонтэн за то, что она «внесла дешевку в образ Аркадиной своей назойливой н чересчур развязной игрой». По его мнению, постановка не раскрывает тонкого аро­мата чеховской пьесы и лишь поверхностно передает ее содержание SB.

Джон Мейсон Браун, которому постановка в целом понравилась, согласился с Аткинсоном, критикующим трактовку роли, предложенную Лин Фонтэн

Критик Гринвнл Верной (Greenville Vernon) говорит о присущем Чехову ма­стерском владении диалогом и о чеховском приеме подтекста (не употребляя этого спе­цифического термина), отмечая, что за чеховским диалогом скрыт «триумф невыска­занного ...), непроизнесенный диалог». Называя Чехова одним из немногих совре­менных драматургов, «которым даио это волшебное свойство», он пишет, что «во всей драматургии, написанной на английском языке, только в пьесах ирландских драма­тургов, да иногда у О'Нейла п Андерсона можно встретить подобный диалог с двой­ным смыслом» 68.

Почти все критики отметили новый перевод Старка Янга и его выгодное отличие от более ранних переводов Констанс Гарнетт, на которые стали уже смотреть как на

50 Литературное наследство, т. 68

одно из препятствий, помешавших американским актерами зрителям оценить по до­стоинству чеховские шедевры *. Так, Брукс Аткинсон замечает, что «долгое время после его (Чехова) смерти (...) театр в странах английского языка не был в состоянии понять его метода /...) В его терпеливой объективности мы видели просто путаницу (...) В прошлых наших заблуждениях частично виноваты плохие переводы (теперь благодаря превосходным переводам мистера Янга положение это изменилось)» в9.

Эдит Айсэкс писала в «Theatre Arts»: «Между Чеховым и нами (...) долгое время существовала еще одна, мнимая, пропасть, созданная неудачным переводом. Она более не существует благодаря новому переводу, представленному специально для этой по­становки Старком Янгом; он пытается как можно проще и буквальней передать точный смысл чеховского слова, одновременно сохраняя свободное дыхание чеховского сце­ничного ритма, который является таким же важным элементом пьесы, как и сам текст (...)»'°

Интерес представляют также заметки самого Старка Янга по поводу своего пере­вода. В предисловии к более позднему изданию чеховских пьес71 Янг говорит о своих переводах и сравнивает суровую красоту чеховского стиля с цветистыми переводами его на английский язык, которые до сих пор преобладали: «Изо всех драматургов на свете к Чехову менее чем к кому бы то ни было подходит та разношерстная путаница стилей, которую ему навязывают при переводе на английский язык,— то замыслова­тый, то возвышенный, или мрачно-психологичный, или напыщенно-экзальтирован­ный, или совсем уже плоский, в котором не ощущается поэтичности или выпадает юмор (...)»

Последняя чеховская постановка в 1930-е годы была осуществлена группой Моло­дых актеров, так называемыми Surry Players, которые поставили «Три сестры». Судя по убийственно-остроумной рецензии Дж. М. Брауна, постановка эта полностью про­валилась: «Surry Players не только не подняли Чехова к высотам, „где парит искусство", они даже не удосужились прочитать его в „кухне жизни" (...) Только при четком по­нимании взаимосвязанности частей, только при режиссере, который способен понять и выявить скрытый замысел, если режиссеру в этом помогают актеры, умеющие строить образ изнутри, только тогда чеховские пьесы на сцене не покажутся путаными ,..

Большинство из нас ... невольно вспомнили достоинства постановки той же пьесы, сделанной мисс Гальенн, вспомнили Американский Экспериментальный театр (...), вспомнили великие и незабываемые чудеса мхатовских спектаклей, а главное, вспомнили самый текст. Кто же виноват, если, вспоминая все это, мы были охвачены чувством негодования?»72.

4

В 1940-х годах можно отметить относительную вялость в издании чеховских про­изведений, а также и работ о Чехове. В течение этого десятилетия издан всего лишь один сборник рассказов