вдруг такая любезность? Он явно что-то замышляет… — сказал Иван Демидович и резко замолк, так как в палату вернулся Анатолий Анатольевич.

— Я договорился. Михаил совсем недавно пришел в себя, но на минуту войти к нему можно. Вы со мной?

— Спрашиваешь, — Иван свесил ноги с кровати. — Уже идем.

Палата, в которой лежал Михаил, очень сильно отличалась от той, куда поместили Ивана. Это был огромный, просторный зал с большими окнами. Здесь стояли реанимационные койки, тут же рядом находились и приборы, следящие за показаниями жизненно важных органов, и стационарные капельницы, а за здоровьем пациентов наблюдала бригада медицинских работников, готовых в любую секунду прийти на помощь.

Михаил выглядел так плохо, что ни Яна, ни Иван его бы ни за что не узнали, если бы их сразу же не подвели к нему. А уж от Анатолия этого и требовать бы не пришлось, он видел кучера в первый раз. Михаил был очень бледен, почти прозрачен, с темными кругами под глазами, и из его рук тянулись две трубочки от капельниц с каким-то жидкостями.

— Миха, привет! — первым кинулся к нему Иван Демидович. — Вот теперь уже точно все будет хорошо. Помнишь, ты, перекинутый через лошадь, усомнился в положительном исходе? А я тебе сказал, что все будет хорошо? Ну, так вот… Жалко, что мы пари не заключили! Вот ты выжил, и все хорошо. А то говорил мне: «Иди один, спасайся. А я разберусь с лошадью и душой присоединюсь к тебе, сын мой».

— Это у меня уже бред начинался, — смутился Михаил. — Думал, не доедем, не доживу.

— Вы как себя чувствуете? — спросил Анатолий Анатольевич. Как официальное лицо он хотел знать, можно ли с Михаилом не просто поговорить, но и взять у него показания.

— Нормально все со мной. Я уже узнал, что с Люсьеной тоже все хорошо.

— Люсьена дома у вашей племянницы. С лошадкой действительно все хорошо, — подтвердил следователь. — С ее копыта был снят криминалистический анализ. Там выявлена кровь и мозговое вещество убитого.

— Так все и было же…

— А я хочу услышать еще и вашу версию. Расскажите, что произошло, — попросил Анатолий Анатольевич.

— А мои соплеменники, тьфу, сопричастники, тьфу, пассажиры — чуть не казал, подельники, — растерялся Михаил, — они-то вам ничего не сказали?

— Все сказали, но вас было трое, и я должен услышать всех троих, — ответил следователь.

Миша вздрогнул и рассказал ровно то, что лично Анатолий уже выслушал два раза. И, кстати, в зале было скучно, то есть зрители зевали потому, что Михаил один в один повторил рассказ Ивана и Яны. Отличалось только начало рассказа.

«Старый я дурак! Какого-то черта дернуло меня выпить с этим улыбчивым человеком, попасть под его не очень хорошее влияние и согласиться на эту глупость — поехать на карете со старой, плохо видящей и плохо слышащей лошадью по опасной горной дороге. Вот и получил! Просто опасность подкралась не с той стороны, что я опасался», — примерно так начал Михаил.

— Какую опасность предвидели вы и что пошло не так? — тут же заинтересовался Анатолий Анатольевич.

— Думал, что те бандиты остановились поиздеваться, отнять лошадь, почистить карманы богатым туристам, которые наняли карету на большое расстояние. А они сказали: «Ну вот, мы их и догнали. Кончать обоих надо. Сначала попытаем и узнаем, где, или сразу же завалим? У него такие бабы были — просто люксовой внешности, а влюбился в нее. Я хочу понять, что это за женщина такая? Волшебница-кудесница! Ты ее будешь насиловать? Буду!». Это я вам сказал все фразы двух переговаривающихся бандитов. Кто из них, что конкретно говорил, сейчас уже не вспомню, они ведь в масках были и все в черной одежде.

Яна с Иваном переглянулись.

— Это где ты столько фраз от них услышал? Ты что, не с нами был? Что-то мы ничего не слышали.

— Так они сказали все это языком глухонемых, — ответил Михаил. — А я просто знаю язык жестов.

У Яны округлились глаза:

— Так вот что это за странные жесты были! А уж я-то подумала… Теперь все понятно.

— А вот мне как раз вообще ничего не понятно. Столько фраз, если верить вашим словам, прозвучало в их адрес? И убить, и изнасиловать… — почесал затылок Анатолий Анатольевич.

— А зачем мне врать? У меня мать была глухонемой, я язык жестов хорошо знаю. Конечно, подзабыл кое-что, мамы уже давно нет, да и стояли бандиты на расстоянии. Но всю суть их гнусных замыслов я абсолютно точно понял правильно. Поэтому я тоже пошел в бой без сантиментов. Они были настроены насильничать и убивать.

— Говорили про двоих? — спросил следователь.

— Да, поэтому я подумал, что речь идет о моих пассажирах. А меня бы все равно убрали как свидетеля.

— Значит, приходили по вашу душу, — посмотрел на Яну Анатолий. — И честно скажу тебе, Цветкова, почему-то меня это не удивляет. Способна, наверное, ты вывести из себя любого.

— Много ты меня знаешь! — фыркнула Яна.

— Достаточно. Но вы их не знаете? Может, это был какой-то сумасшедший поклонник?

— Нет, не знаем, — покачала головой Цветкова. — Нет у меня никаких поклонников! Тем более таких сумасшедших… Я давно уже… отошла от дел…

— А по молодости веселилась? — засмеялся следователь.

— Не смешно. Человек вон лежит с ножевым ранением. Хорошо, что мы живы остались, — надулась Яна.

— Судя по словам Михаила, они упоминали Мартина, — предположил Анатолий Анатольевич. — Уж женщины на него вешаются пачками, это правда. Я не видел большего ажиотажа вокруг никакого другого мужчины. И этот погибший захотел изнасиловать тебя, чтобы понять, что в тебе особенного.

— Или просто отомстить Мартину, — закончил мысль Иван Демидович.

У Яны, как всегда при разговорах о Мартине, участился пульс, и от ревности зашумело в ушах: так неприятно ей было слушать про вешающихся на него женщин.

— Такое впечатление, что свет клином сошелся на Мартине. У меня были такие достойные мужчины, что за каждым из них могла бегать толпа женщин, а выбирали они меня! — многозначительно посмотрела она на следователя.

— Больше, чем за Мартином? — отозвался Анатолий. — Не поверю. Ну хорошо, значит, поклонников у тебя было много и, что и требовалось доказать, ты и есть — гвоздь представления!

— Думаю, что Анатолий прав, — подал голос Иван Демидович. — Этот убитый точно как-то связан с тобой, мне очень знаком его голос. Я точно его слышал, правда, до сих пор не могу вспомнить, где именно. А тебя я знаю лучше, чем Мартина, общался с тобой чаще, чем с ним. Значит, вероятность, что этот преступник как-то связан с тобой, а