Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Помогите! – отчетливо долетело издалека, скорее всего, из апартаментов Бачиева-младшего.
Вернувшись к двери, Верещагин толкнул ее. Внутри света не было. Точнее, он горел в одной из комнат, а ко входу тянулась лишь по полу узкая светлая полоса.
– Я прошу! – воскликнула женщина. – Не надо!
Теперь стало понятно: кричит одна из горничных. А о том, что сейчас происходит в спальне, легко можно было догадаться по мольбе, звучавшей в ее тоненьком голоске.
Алексей пробежал по длинному прямоугольнику света, ворвался в спальню и увидел огромную кровать, на которой лежал сын хозяина дома, придавливая своим весом сопротивляющуюся девушку.
– Юнус! – крикнул Верещагин. – Остановитесь!
Затем подошел ближе и снова окликнул:
– Юнус!
Сын Маджида Наримановича обернулся и посмотрел на Верещагина мутным взглядом.
– Ты что здесь делаешь? – удивился он. – Уходи, мешаешь!
– Отпусти девушку!
В этот момент горничная сделала попытку вывернуться, но Юнус схватил ее за горло и снова прижал к кровати.
Верещагин вцепился в него и сбросил на пол. Девушка вскочила, пытаясь прикрыться лоскутами разорванного халатика. Только теперь Верещагин узнал ее: это была Шарофат.
– А-а, упрямая девка, – закричал Юнус, спрыгивая с кровати на пол, – ты хочешь вылететь из дома по-плохому?
Шарофат встала за спиной Алексея, надеясь, что он ее защитит. А тот пятился к выходу, потому что на него наседал Юнус. Младший же Бачиев, увидев, что девушка вот-вот ускользнет от него, разозлился еще больше. Стремительно развернувшись на месте, он попытался ударить ногой Верещагина в голову, и тут же сделал еще один оборот. Оба раза его ступня пролетела перед самыми носом Алексея.
А Верещагин продолжал отступать. Ему не хотелось драться не из-за того, что Юнус оказался подготовленным к схватке бойцом, а потому только, что был гостем дома. Их с Региной пригласил сюда не Юнус, а его отец, который наверняка расстроится, узнав о столкновении делового партнера с сыном.
Юнус прыгнул вперед и опять попытался достать противника ногой. И на сей раз он попал. Удар в грудь был ощутимо сильным, но больше походил на толчок. Алексей отступил на несколько шагов, к выходу из апартаментов. Не оборачиваясь, сказал:
– Лариса, бегите к подругам, он туда не придет.
Девушка выскользнула в коридор.
Юнус закричал:
– Куда я не приду? В этом доме я хожу где вздумается и могу делать что захочу!
Парень бросился к уже выходящему из комнаты Верещагину, вылетел в коридор, и тогда Алексей, развернувшись, выставил ему навстречу кулак. Юнус рухнул на пол, ударившись затылком о мрамор пола.
– Спасибо, – неожиданно прозвучал за спиной Алексея чей-то голос.
Обернувшись, Верещагин увидел Маджида Наримановича, который держал за руку Шарофат.
– Прошу вас, идите к себе, а я должен поговорить с сыном, – произнес Бачиев.
Юнус медленно поднялся и провел ладонью по разбитым губам.
– Он первым напал! – крикнул молодой человек, показывая окровавленной ладонью на Алексея. – Этот человек, презрев законы гостеприимства, ворвался в мою комнату и… А девчонка хотела меня соблазнить!
Уже сделав шаг в сторону своей комнаты, Верещагин услышал хлесткий звук удара – Бачиев залепил сыну пощечину. Потом еще одну и еще. Юнус даже не пытался сопротивляться, даже не уворачивался.
– Ты – мой позор! – шептал Бачиев. – Ты позор рода! Ты не достоин моего имени и памяти своей матери!
Алексей вернулся к спящей жене, лег рядом. Регина, обняв его, в полусне спросила:
– Ты где был? Я скучала.
Верещагин лежал и думал о том, что только что случилось. Маджид Нариманович вернулся неожиданно и без предупреждения, а значит, что-то произошло. Но вряд ли какая-либо неприятность заставила его уехать из столицы – скорее всего, то, что нужно было там сделать, уже сделано, и он поспешил домой, зная, на что способен Юнус. Ведь, покидая оазис, Бачиев недвусмысленно намекнул гостю, что ему следует быть осторожным.
Утром в дверь постучали. Верещагин был уже одет и гладко выбрит – ждал разговора с Бачиевым.
– Вас просит зайти Маджид Нариманович, – сказала девушка, не заходя в апартаменты.
– Как там Шарофат? – спросил он, выходя в коридор.
– Сегодня утром уехала.
– Навсегда? – удивился Алексей, которого известие почему-то не обрадовало.
– Не знаю, – ответила горничная. – У нее была отдельная комната, и я не видела, когда она ушла. Просто мне сказали, что Шарофат станет жить в другом месте.
– Так, наверное, лучше, – согласился Алексей.
А про себя подумал: для Шарофат, конечно, лучше, потому что теперь рядом с ней не будет Юнуса. А вдруг девушка решила вернуться в Петербург и продолжить учебу? Вдруг Бачиев не просто отпустил ее, но и предложил некую компенсацию за инцидент? Или, вернее, это была бы плата за молчание, чтобы она никому не рассказывала о том, что пытался с ней сделать сын уважаемого в Узбекистане человека.
Бачиев ожидал его, сидя за большим столом из сандалового дерева. Но он был не один: перед столом стоял притихший Юнус. Верещагин прошел мимо, словно и не заметил его присутствия.
– О делах через минуту, – произнес Маджид Нариманович после того, как Алексей опустился в кресло. – А сейчас я хочу как-то сгладить обиду, нанесенную вам в моем доме.
– У меня нет обиды, – возразил Верещагин, – я просто вступился за девушку. Вы хотите, чтобы Юнус извинился передо мной? Если так, то предлагаю забыть о неприятном инциденте без всяких извинений с его стороны. Только не знаю, как ваш сын будет оправдываться перед Ларисой.
Маджид Нариманович удивленно вскинул брови.
– Перед Шарофат, – поправился Алексей.
– Девушка уехала, – заговорил Бачиев, – я не мог ее больше удерживать после того, что произошло. Спросил, чего бы ей хотелось, и она решила вернуться в Петербург, продолжить учебу. Такой была ее воля, и я в сложившейся ситуации не возражал. Уезжать отсюда пришлось ночью, потому что рейс утренний. Вероятно, сейчас Шарофат уже в воздухе. Теперь что касается Юнуса…
Хозяин дома замолчал, устремив взгляд на темную сандаловую столешницу.
– Я приношу свои самые глубокие извинения, – подал наконец голос стоявший Юнус. – Вчера я действительно перебрал, но обещаю… я даже отцу поклялся… больше никогда не употреблять спиртного…
Верещагин удивленно посмотрел на Юнуса. Зачем тот врет. Прекрасно же знает, что Алексей в курсе, сколько он выпил накануне. Дело ведь вовсе не в алкоголе!
– Ужасно разозлился из-за нелепого проигрыша в гонке, – продолжал Юнус. – Но я же отдал требуемые сто тысяч долларов…