– Когда начинаются занятия в школе? – помолчав,спросил он.

– Через две недели. На следующий день после того, какмы вернемся в город.

– У тебя не будет ни одной минуты свободной, –успокоил ее Мэтт. Но личико Пип оставалось печальным.

– Можно, я иногда буду вам звонить? – робкоспросила она. Мэтт широко улыбнулся:

– Конечно!

Эта девочка стала для него подарком судьбы. Она заполниласобой ту мертвящую пустоту, что образовалась в его душе после разлуки с детьми.Примерно то же самое Мэтт сделал для нее. В какой-то степени он стал для нееотцом, которого у нее никогда не было и о котором она втайне мечтала. Тед былсовсем другим…

Вскоре Мэтт стал собираться, и Пип, попрощавшись, побреладомой. Она вернулась как раз в тот момент, когда Андреа собралась уезжать.

– Как там Мэтт? – добродушно спросила Офелия,после того как Пип расцеловала Андреа и малыша Уильяма.

– Чудесно. Передавал привет.

– Помни, что я говорила, – буркнула Андреа. Офелиярассмеялась:

– Мистер Фейгенбаум – вот кто мне нужен!

– Вряд ли стоит на него рассчитывать. Бравые парнивроде него женятся обычно либо на сестрах покойной жены, либо на лучшихподругах, причем максимум через полгода. Ты еще будешь размышлять, а он ужеповедет под венец другую. Жалко только, что он такой старый.

– Ты просто невыносима! – обнимая на прощаниеподругу, улыбнулась Офелия.

– А кто такой мистер Фейгенбаум? – с любопытствомспросила Пип, когда Андреа с малышом уехали. Она никогда раньше не слышала егоимени.

– Один старичок из нашей группы. Ему уже восемьдесяттри года, и он ищет себе новую жену.

Глаза у Пип полезли на лоб.

– И он хочет жениться на тебе?!

– Нет, конечно. И я тоже не хочу замуж – стало быть,беспокоиться не о чем.

Пип внезапно почувствовала острое желание спросить,согласилась бы мать выйти за Мэтта. Как ей бы хотелось, чтобы так произошло! Нопосле того, что сказала Офелия, надежды на это было мало. Вернее, вообще небыло. Что ж, хорошо уже, что Мэтт пообещал приезжать. Пип очень надеялась, чтоон сдержит слово.

Они на скорую руку пообедали вдвоем. Мимоходом Пипрассказала, что Мэтт пообещал иногда звонить.

– Он сказал, что хочет знать, как у тебя дела.

– Вот и хорошо, – мирно улыбнулась Офелия. Да,Мэтт уже доказал, что он надежный друг, подумала она про себя. И хотя Андреаиной раз в шутку все еще именовала его «растлителем малолетних», Офелию уже немучили сомнения. – Очень рада. Может, он даже как-нибудь выберется к намна обед.

– Мэтт пообещал, что сводит нас с тобой пообедать, апотом в кино, когда приедет в город.

– Очень мило, – рассеянно бросила Офелия.

Пока она убирала посуду в шкаф, Пип снова вернулась к телевизору.По мнению Андреа, дружба с таким человеком, как Мэтт, не совсем то, что нужноей, Офелии. Но сама Офелия была другого мнения. Да, раз у них появился новыйдруг, выходит, лето в Сейф-Харборе можно считать удачным.

В начале следующей недели – последней, которую им предстоялопровести здесь, – Мэтт пригласил Офелию поплавать на яхте. День выдалсяпросто на диво. После двух предыдущих, когда все вокруг тонуло в тумане, солнценаконец выглянуло из-за туч – словно для того, чтобы напоследок обогретьиззябший пляж. Как потом выяснилось, этот день оказался самым жарким за вселето. Таким жарким, что изнемогавшие от зноя Офелия и Пип решили уйти ссолнцепека и позавтракать в доме. Они как раз покончили с приготовленнымиОфелией сандвичами, когда позвонил Мэтт. Разомлев от жары, Пип клевала носом.Она подумала о том, чтобы сходить проведать Мэтта, но солнце палило нещадно, иодна мысль о том, чтобы тащиться по раскаленному, как сковородка, пляжуказалась безумием. Пип скучала по Мэтту, но успокаивала себя, что в такуюдухоту он вряд ли решится выбраться из дома. Когда такое пекло, приятнеекупаться или ходить под парусом, решила она, вспомнив, как Мэтт сам говорил обэтом Офелии.

– Конечно, надо было позвонить давным-давно, – извиняющимсятоном промолвил Мэтт. Не мог же он признаться Офелии, что все эти дни работалнад портретом Пип. – Но сегодня так жарко, вот я и подумал: что, если яприглашу вас поплавать на яхте?

Офелия решила, что это замечательная идея. В такое пекло наверанде можно просто заживо изжариться, а вот в открытом океане, возможно,будет ветерок. Собственно говоря, Мэтт заметил поднявшийся ветер еще около часаназад – потому-то ему и пришла мысль выйти в открытый океан. Мэтт тоже просиделдома весь день – используя сделанные накануне наброски, работал над портретомПип.

– Звучит заманчиво, – с воодушевлениемоткликнулась Офелия. Она так еще и не видела его яхту, знала только, что Мэттобожает ее. Она еще не забыла, что он пообещал взять их поплавать, перед тем какони вернутся в город. – А где вы ее держите?

– Поставил на якорь на частной пристани перед однимдомом в бухточке, чуть ниже вашего. Владельцы дома почти никогда в нем небывают, так что яхта им не мешает. Они даже рады – говорят, что яхта придает ихбухточке дополнительную прелесть. В прошлом году они перебрались в Вашингтон.Так что мне повезло.

Сообщив Офелии номер телефона, который был в доме, Мэттпообещал, что будет ждать ее там минут через десять. Положив трубку, Офелияпередала их разговор Пип и не поверила собственным глазам, когда заметила, чтоу той вдруг испуганно вытянулось лицо.

– А с тобой ничего не случится, мам? – неожиданновсполошилась Пип. – Это не опасно? А яхта большая?

Заметив тревогу в ее глазах, Офелия растрогалась. Выходит,дочь переживает за нее ничуть не меньше, чем она – за Пип! Теперь для них любоесобытие казалось исполненным зловещего смысла – именно поэтому она так иперепугалась, впервые застав Пип в обществе Мэтта. Опасность пересталавосприниматься ими как некое отвлеченное понятие. А трагедия и смерть сталиужасной реальностью, раз и навсегда изменив их жизнь.

– Я не хочу, чтобы ты соглашалась, – испуганнымголосом прошептала Пип, пока Офелия лихорадочно гадала, что же делать.

Нельзя же вечно жить в страхе. Может быть, это как разотличная возможность доказать Пип, что они могут по-прежнему жить нормальнойжизнью, не думая о чем-то ужасном, которое непременно с ними случится. Сама онанисколько не боялась выйти на яхте вместе с Мэттом. Почему-то Офелия несомневалась, что он отличный яхтсмен. Он столько рассказывал ей, как плавал подпарусом еще мальчиком. И он разбирался в яхтах намного лучше, чем она. СамаОфелия не ходила под парусом вот уже лет десять – двенадцать. Но и у нее былкакой-никакой опыт в этом деле. К тому же в те годы она ходила под парусом втаких предательских водах, которые со здешними и сравнить было нельзя.