Харрисон был маленьким тихим мальчонкой, сторонившимся сверстников и живущим в своем собственном замкнутом мирке. В классе он неизменно сидел на задних рядах и все время молчал. Ему часто доводилось слышать в свой адрес сочувственные слова, вроде: «Клифтон такой славный мальчуган, но, видать, совершенно тупой». Эта жалость жестоко ранила его.

Пока Клифтон учился в младших классах, его мать вела постоянные войны с учителями. Она настаивала, чтобы они переводили его из класса в класс. А если получала отказ, то все равно настырно гнула свое. Потом терпение учителей лопалось, и, махнув рукой на неуспеваемость Клифтона, они соглашались перевести его в следующий класс, только чтобы снова не препираться с его упрямой мамашей.

Когда Харрисону исполнилось 13 лет, родители устроили его в кадетское училище Ponca Military Academy в г. Понка в Оклахоме. Они надеялись, что малочисленные классы, повышенное внимание педагогов и строгая дисциплина помогут их сыну справиться с недугом. И действительно, в училище Харрисон успешно освоил грамоту, однако навыки его были неустойчивы и чтение вслух неизменно страшило его. Он даже стал избегать посещения церкви из боязни, что проповедник попросит его зачитать вслух из Библии.

Из-за слабых навыков в чтении Харрисону с трудом давалось обучение в колледже. Он буксовал по всем предметам и ни в одном не проявлял сколько-нибудь сносных знаний. Он кочевал из одного колледжа в другой, так и не сумев нигде зацепиться надолго, чтобы получить аттестат.

Видя, что дела Харрисона плохи, его дядя в феврале 1963 г. пристроил его учеником в отделение First National Bank в Далласе. И вот там-то у Харрисона вдруг обнаружился талант. Он отлично справлялся с анализом кредитов и оказался большим докой по части умения преподносить себя. В результате его зачислили в подразделение по кредитному обслуживанию клиентов общенационального масштаба.

Лишь тогда этот вечно отстающий мальчишка из Западного Техаса впервые в жизни познал личный успех. Он сделался общительным, говорливым, источал приветливость и радушие. У него появилась страсть к дорогой одежде и быстрым спортивным автомобилям. Клифтон желал вращаться среди богатой элиты Далласа, но с его мизерными доходами путь в высший свет был для него закрыт. Для осуществления своей мечты ему очень нужны были большие деньги.

И тогда он начал воровать. Все началось в 1964 г. с самой элементарной схемы. Он подал ложное заявление об утере сертификатов акций, которыми владел. Когда же ему выдали новые, то он немедленно продал их. Затем представил уже недействительные старые оригиналы сертификатов в качестве залога для получения кредитов в Wynewood State Bank & Central Finance Company. Молодой Харрисон не собирался возвращать свои долги.

В 1966 г. First National наделил Харрисона полномочиями утверждать выдачу кредитов, и тогда его криминальные деяния приняли более крупный масштаб. Он начал оформлять подложные кредиты, иногда на вымышленных заемщиков, а иногда на имя местных знаменитостей Далласа. Получая деньги по этим кредитам, он помещал их на свой банковский счет, открытый на имя организации B&J Investment Co.

Постепенно махинации засасывали Харрисона, безнаказанность пьянила его не хуже алкоголя, и он уже не мог остановиться. Некоторую часть полученных по одним фальшивым кредитам денег он употреблял на погашение задолженности по другим. Он покупал ценные бумаги в надежде, что растущий фондовый рынок поможет ему разом расплатиться со всеми долгами. Он не считал, что делает что-то дурное, для него это была всего лишь одна большая увлекательная игра, которая кружила голову.

В конце концов кое у кого из старших менеджеров возникли подозрения насчет младшего клерка Харрисона, который швырялся деньгами и жил явно не по средствам. Было решено провести расследование, в рамках которого аудитор First National Рой Ламберт потребовал от Харрисона объяснений по поводу источника его «богатства». Тот, негодуя, отрицал, что делал что-то незаконное. Но не прошло и нескольких дней, как Ламберту удалось раскрыть схему махинаций Харрисона. Банк немедленно поставил в известность отделение федеральной прокуратуры в Далласе. Это было перед выходными, которые ничего не подозревающий Харрисон решил весело провести в игорных заведениях Лас-Вегаса. Когда в воскресенье после полудня он вернулся, в далласском аэропорту его уже поджидали агенты ФБР, которые препроводили его в тюрьму.

6 сентября 1967 г. Харрисон был признан виновным по множественным нарушениям, в том числе в растратах, банковском мошенничестве и т. д. В суде председательствовал окружной судья Тейлор, что Харрисон счел весьма курьезным — для оформления одного из подложных кредитов он как-то воспользовался именем племянника судьи. Судья Тейлор направил подсудимого в федеральную психиатрическую клинику на трехмесячное обследование, чтобы установить его вменяемость. Харрисона признали вменяемым, и он вновь предстал перед судом, который приговорил его к трем годам тюрьмы.

Впервые в жизни Харрисон попал в среду, где оказался едва ли не самым грамотным. Он познакомился с некоторыми из знаменитых преступных авторитетов и даже с мафиози. Он так понравился им, что его даже приглашали после освобождения примкнуть к криминальному сообществу. Но Харрисон, испугавшись, наотрез отказался.

В тюрьме ему приходилось несладко, особенно в те моменты, когда судьба сталкивала его с людьми, которым он в свое время пытался пустить пыль в глаза своими ворованными деньгами. Однажды перед заключенными выступал менеджер местной ссудно-сберегательной компании, в котором Харрисон узнал одного из тех, с кем часто имел дело по работе в банке.

Менеджер тоже узнал его в толпе. «Клифтон! — в удивлении окликнул он. — А вы что здесь делаете?»

Харрисон не знал, куда деваться от унижения.

«Я должен срочно получить образование, — решил Харрисон. — Это единственный способ вырваться из этой мерзкой среды».

Он обратился с прошением к тюремным властям с просьбой включить его в программу реабилитации. Харрисон проявил упорство и в конце концов вырвал согласие. Его перевели в Даллас, в тюрьму с режимом минимальной строгости. Там он подал заявление в Южный методистский университет и был принят. И вот с началом семестра Харрисон в своей казенной одежде, выданной в тюрьме, каждое утро садился в тюремный автобус, который отвозил его в университет. А поскольку он прибывал на место в шесть утра, то коротал время до начала занятий в ближайшем кафетерии.

Харрисон решил изучать недвижимость и делал неплохие успехи. После первого года обучения в университете он получил условно-досрочное освобождение. Он продолжил учебу, добился степени бакалавра, а затем решил замахнуться и на MBA, также со специализацией на недвижимости. Однако шансы его найти работу в этом бизнесе были мизерны. В недвижимости оказалось не слишком-то много желающих взять на работу человека, отсидевшего в тюрьме. А между тем как освобожденный условно-досрочно он был обязан устроиться на работу.

Но тут на помощь ему пришел университетский профессор, высоко ценивший дарования Харрисона. Он помог ему устроиться к Ирвингу Клейну, местному инвестору, который занимался всем понемногу. Харрисону была поручена продажа долей в товариществах с ограниченной ответственностью. И тогда ему открылся доступ в круг тех, кем он так восхищался: эти люди и были покупателями организованных Клейном лакомых сделок. Харрисон хвастливо рассказывал, что его клиентом был даже сам владелец легендарных магазинов Neiman-Marcus Стэнли Маркус — как и другие, он остался весьма доволен услугами Харрисона.