– Это легко проверить! – воскликнула Луиза. – В музее должны быть камеры слежения! Давайте посмотрим их прямо сейчас?

– Вас здесь вообще быть не должно, – недовольно пробурчал Мезенцев.

– Ну пожалуйста! – взмолилась девушка. – Мы же теперь не заснем! Ну можно тоже посмотреть?!

И Мезенцев сдался. Все вместе они отправились в кабинет Алены Александровны Сухоруковой. Записи со всех камер слежения автоматически дублировались на ее рабочий компьютер. По просьбе шерифа Сухорукова нашла запись, сделанную накануне вечером и ночью.

Сначала в зале толпились посетители, затем народ постепенно начал расходиться. Вскоре погас верхний свет и осталось только дежурное освещение.

Алена Александровна включила ускоренное воспроизведение, и все прильнули к монитору.

– Стоп! – приказал шериф, и Сухорукова включила нормальную скорость показа.

Витрину окутывала неясная темная дымка с меняющимися очертаниями.

– Что это? – выдохнула Алена Александровна. – Дым? Почему тогда пожарные датчики не сработали?

– Это не дым, – медленно проговорил Владимир. – Я уже видел подобное раньше… Помните, над машиной Ивана Поликутина?

– Боже… – только и вымолвила Сухорукова.

Тимофей и Стас потрясенно переглянулись. Они тоже помнили. Так выглядела порча, проявление самой темной и вредоносной магии.

На экране темная дымка клубилась около витрины, а затем, приняв форму вертикального столба, двинулась по залу музея. Когда дымка растаяла, все увидели, что в витрине нет восковой фигуры Ангелины Зверевой.

– Ну и ну! – не сдержалась Луиза. – Выходит, Пивоваров говорил правду?

– Что такое? – разволновалась Алена Александровна. – Что происходит с фигурой?

Владимир Мезенцев взглянул на подозрительно притихшего Дениса Чернокнижца.

– Действительно, – пробормотал шериф. – Что с ней не так?

– С ней все в порядке, – выдавил Денис. – Обычная восковая кукла, как и все остальные… И вообще мне пора. Дед будет волноваться.

И прежде чем кто-либо успел возразить, Денис выскочил из кабинета.

Луиза, Тимофей и Стас, быстро попрощавшись, ушли следом. Алена Александровна и Владимир Мезенцев остались наедине.

– Чего еще нам ожидать? – нервно спросила Сухорукова. – Призраков? Полтергейст? Чего-то, о чем я и представления не имею?

– Хотел бы я сам знать, – тяжело вздохнул шериф.

В квартире Влада Пивоварова Женя оказалась впервые. Обычно они встречались либо в редакции «Полуночного экспресса», либо в кафе. Но Пивоваров вдруг сам позвонил и пригласил Женю и Клима к себе, поскольку им предстоял разговор не для посторонних ушей. Одна Женя ни за что не пошла бы, но в компании Клима Поликутина она ничего не боялась.

Они сидели в гостиной Пивоварова и с изумлением глазели по сторонам. Похоже, он не убирался с первого дня своего заселения. Все было покрыто толстым слоем пыли, на затертом ковре валялись бумажки, обломки карандашей и пивные пробки. Одежда в беспорядке висела на спинках стульев и распахнутых дверцах шкафов. Вдоль плинтуса выстроилось несколько десятков пустых бутылок, – Пивоваров даже не удосуживался их выбрасывать.

На комоде стояла рамка с фотографией симпатичного парня лет шестнадцати. Женя узнала на фото сына Пивоварова, Ивана.

Клим жадно разглядывал стену комнаты, сплошь покрытую исписанными листками бумаги, газетными вырезками, фотографиями и разноцветными стикерами.

– Моя стена славы, – мрачно усмехнулся Влад, заметив его интерес. Он сидел перед Женей и Климом в мятых джинсах и застиранной футболке. – Вы первые, кто ее видит. Даже шерифу еще не показывал. Тут я собираю все упоминания о странных происшествиях в Клыково. Об убийствах, необычных инцидентах, которые сложно объяснить с рациональной точки зрения. Мне гораздо удобнее систематизировать данные, когда все расположено прямо перед глазами.

Некоторые газетные вырезки соединялись между собой шерстяными нитками разных цветов. Толстая красная нить тянулась между снимками Алексея Бирулина, Михаила Шорохова, Жениной бабушки Натальи Степановой, отца Клима Ивана Поликутина, мэра Сергея Белоброва и Ангелины Зверевой. Также на стене висели фото Клима, старухи Устиньи и фотографии множества других людей. Только теперь, оценив объем собранной на стене информации, Женя поняла, что в Клыково действительно происходит что-то ужасное.

– Так что вы успели выяснить? – спросил Женю Пивоваров.

– Мы совершенно случайно узнали, что у Устиньи было двое детей.

Влад изумленно вскинул брови.

– Значит, кроме Тимура есть еще кто-то? – спросил он.

– Да! Но большего нам пока выяснить не удалось. Наверное, нужно наведаться в паспортный стол или еще куда…

– Куда нам доступа нет, – добавил Клим.

– Я спрошу об этом у шерифа, – задумчиво пообещал Пивоваров. – Надо же… Я и понятия не имел…

– Как и многие другие, – сказала Женя. – Я всегда считала Устинью местной полоумной старушкой и даже не знала, что у нее когда-то была семья.

– А что удалось узнать вам? – спросил Клим.

– Информация касается Тимура Сатановского. Оказывается, в ночь своей гибели сын Устиньи и еще двое учеников «Пандемониума» проводили какой-то странный ритуал в лесу за академией. Их обнаружили на поляне у заброшенного кладбища.

– Какой ритуал? – У Жени широко распахнулись глаза.

– Кто бы знал? – невесело усмехнулся Пивоваров. – Но я переснял несколько фотографий в полицейском участке. Как раз для этой стены. Могу и вам переслать, если нервишки крепкие.

– Крепкие, – тут же заверил его Клим. – Пересылайте.

Влад Пивоваров дотянулся до мобильника, лежавшего на пыльном подоконнике, и начал отправлять фотографии Жене и Климу.

– Трое парней, – комментировал он свои действия. – Все наряжены в какие-то странные ритуальные одежды. Убиты все трое, причем совершенно одинаково.

Женя внимательно слушала его, ощущая нарастающее волнение. Ее вдруг поразила внезапная догадка, но сейчас лучше было держать свои мысли при себе, ведь Влад Пивоваров не знал и половины того, что творилось в Клыково в действительности.

– Почему никто из тех, с кем я общался, не говорил мне, что у Устиньи были еще дети? – задумался Пивоваров. – А у вас откуда эти сведения?

– Мы встретили ее старую знакомую. Но больше она нам ничего не сообщила.

– С кем еще можно поговорить о тех давних событиях?

– Возможно, с кем-то из стариков, – предположил Клим. – Но они очень неохотно делятся информацией.