Влад уже не раз пожалел, что не смог тогда сдержаться, понимая, что местные сплетники нескоро забудут ему этот скандал. Но сделанного не воротишь, значит, нечего из-за этого и переживать. А кому нравится, пусть себе чешут языками, называя его дебоширом.

Он прошел через дежурное отделение, тихо поздоровавшись с сидевшим за стойкой молодым полицейским. Влад все никак не мог запомнить, как того зовут. Парень кивнул ему и довольно ухмыльнулся, но тут же отвернулся к монитору своего компьютера. Видимо, тоже наслышан о случившемся на выставке. Позади него возник Борис Макарский. Увидев Пивоварова, старик скорчил недовольную гримасу, а затем с грозным видом скрестил руки на мощной груди.

– Ты опять здесь?

– Естественно, – ответил Влад. – Я же знаю, как ты всегда радуешься моему появлению.

Молодой полицейский прыснул, а Макарский яростно засопел.

– Ходишь по острию ножа, Пивоваров, – процедил он. – Посадить бы тебя в камеру суток на пятнадцать, чтобы в следующий раз неповадно было дебоширить в общественных местах! Снова пришел надоедать Мезенцеву?

– Я называю это сотрудничеством.

– Ты мешаешь следствию!

– Если кто и мешает, то только не я, – нагло ухмыльнулся Влад. – Ты столько лет просидел в этом участке. При тебе столько всего случилось… И ни одного раскрытого убийства! Может, ты и теперь продолжаешь работать на своих тайных благодетелей?

– Что?! – взревел Макарский. – На каких еще благодетелей?

– Тех самых, что велят тебе все замалчивать и ставить палки в колеса правосудию.

У молодого полицейского за столом вытянулось лицо, а Макарский начал покрываться пунцовыми пятнами.

– Да я тебя… – прорычал он, но договорить ему не дали.

Дверь кабинета шерифа распахнулась, и в коридор выглянул Владимир Мезенцев.

– Что здесь происходит? – строго спросил он.

– Я сейчас вышвырну отсюда этого негодяя! – крикнул Борис Макарский.

– Не раньше чем я поговорю с шерифом! – заявил Пивоваров, влетая в кабинет.

Мезенцев лишь головой покачал.

– Сохраняйте спокойствие, – пробормотал он. – Сейчас и так все на взводе.

– Не представляешь насколько! – сказал ему Макарский.

Шериф вернулся к себе и закрыл дверь.

– Зачем пришел? – спокойно спросил он у Влада, который уже сидел перед его столом.

– Мне нужна информация, которую можешь дать только ты.

– И что же тебя интересует? – Шериф вернулся за стол, заваленный фотографиями и полицейскими отчетами.

– Совершенно случайно удалось выяснить, что у Устиньи было двое детей. Можешь поднять старые записи и узнать, что стало со вторым ребенком?

– Год рождения известен?

– Нет! Но он точно был либо ровесником Тимура, либо старше его.

– Получить такие данные в Клыково просто невозможно. – Мезенцев откинулся на спинку кресла. – Я уже не раз сталкивался с этой проблемой в ходе различных расследований.

– Почему? – нахмурился Влад.

– Когда сгорел старый роддом, были уничтожены абсолютно все записи и документы о новорожденных. А семнадцать лет назад, когда в городе случилась знаменитая резня, сгорело еще несколько зданий, среди них и старый ЗАГС с архивом.

– Дьявол! – разочарованно выругался Влад. Он уже понимал, к чему клонит шериф, и это было совсем не то, на что он рассчитывал. – И никаких записей не осталось? Наверняка все было подстроено специально!

– Кто знает? Возможно, ты прав. Записи за последние шестнадцать лет в полном порядке, но вот с более старыми всегда проблемы. Некоторые горожане в возрасте восстановили свои документы, но не думаю, что Устинья была одной из них. Ты же ее помнишь.

– Получается, если ее второй ребенок жив, – принялся рассуждать Пивоваров, – возможно, он и сейчас живет где-то в Клыково! Но только никто не знает, что его мать – Устинья.

– Такое вполне вероятно, – согласился Мезенцев.

– И как же его вычислить?

– Надо подумать. Но не факт, что он все еще живет в городе.

– Возможно, мы встречаем его каждый день! А вдруг он как-то причастен к происходящему? У меня голова сейчас взорвется.

– Иногда я чувствую то же самое, – признался Владимир. – В последнее время столько всего творится, но мы никак не можем на это повлиять. Бывает, что я с ума схожу от чувства собственного бессилия. Начинаю сомневаться, что правильно выбрал профессию. Хочу помочь людям, но не властен над ситуацией. Все происходит независимо от меня…

– Знакомо, – кивнул Пивоваров. – У меня убили сына, и преступники все еще не наказаны, а я ничего не могу с этим сделать, как ни пытаюсь. Потянешь за ниточку, тут же всплывают тайны. Разгадаешь одну ужасную загадку, а за ней возникает следующая, еще более страшная. У меня ведь больше нет родственников, нет близких людей. Это расследование стало для меня единственной целью, смыслом моего существования! Меня не интересуют слава и деньги, я просто хочу распутать этот змеиный клубок!

В его голосе слышалось столько горечи, что шериф вдруг почувствовал что-то вроде жалости к этому, казалось бы, наглому и самоуверенному, но такому глубоко несчастному человеку.

– Так как нам узнать о семье Устиньи? – немного успокоившись, сменил тему Пивоваров. – Здесь тогда компьютерами пользовались?

– Не уверен, – покачал головой шериф. – Глухая провинция. Я сам родился в таком же городке. Информатику у нас начали преподавать только в выпускном классе, но делали это так, что я до девятнадцати лет не умел пользоваться компьютером! Здесь тоже хранили все на бумаге, и вот результат. Пожары уничтожили все подчистую. Но я все же попробую сделать запрос в местный архив. Кто знает…

– Я тоже подумаю, что еще можно сделать, – пообещал Влад. – Эту ниточку нельзя упускать. Мне почему-то кажется, что я наконец нарыл что-то стоящее.

Попрощавшись, он вышел из кабинета – в дежурном отделении уже никого не было. А на улице Пивоваров сразу увидел Марата Закревского и Виктора Щеглова, редактора «Полуночного экспресса». Они, тихо переговариваясь, направлялись в сторону городской администрации.

– Влад? – удивился редактор. – Что ты здесь делаешь? Снова занимаешься своим расследованием?

– Об этом уже все в курсе? – мрачно усмехнулся Пивоваров.

– В курсе, – спокойно изрек Марат Закревский, поправляя очки на переносице. – Я давно хотел с тобой поговорить, Влад.

– О чем же? – с вызовом осведомился репортер.

– О твоем поведении. Ты сам попросил о переводе в Клыково, и я благодарен Виктору Петровичу, что он согласился взять тебя на работу. Ты говорил, что хочешь отдохнуть от напряженной жизни в мегаполисе, отвлечься от мыслей о смерти сына. И что в итоге? Чем ты тут занимаешься?