Именно на ВДНХ я впервые увидел переносной радиотелефон — «радиофон», являвшийся автоматическим радиотелефоном с прямым набором. В радиусе 30 километров он на коротких волнах соединялся с городской телефонной сетью, давая возможность беседовать с любым абонентом, обладающим домашним телефоном. И это на 15 лет раньше, чем был испытан мобильный телефон в Америке. То же касается и интернета. Идею создания прообраза интернета предложил наш военный ученый, создатель вычислительного центра Министерства обороны. Только спустя десятилетие в США заработала система «Арпанет», объединившая в единую сеть компьютеры Министерства обороны США.

Сейчас удивляюсь: «Какой, к черту, «застой», когда советская наука двигалась вперед семимильными шагами!»

Бродя по ВДНХ, вспоминал наши курсантские похождения в столице по пути на Север, на морскую практику. Забрел как-то и в павильон «Зерно», за которым в тени деревьев располагалось кафе. Кафе работало, как и прежде…

К этому времени я оброс бородой, волосы были почти до плеч, джинсовый костюм дополнял мой «прикид» — в таком виде во мне вряд ли можно было узнать кадрового офицера флота. Видимо, поэтому у ГУМа ко мне частенько подваливали фарцовщики, предлагая валюту, от которой я шарахался, как «черт от ладана».

Был случай: в ГУМе выбросили в продажу модную тогда женскую обувь на платформе. Собралась огромная очередь. Я встал в эту бесконечную очередь без особой надежды. Но тут ко мне подошла женщина и предложила туфли на платформе с рук. Естественно, при ней туфель не было, надо было пройти в подъезд соседнего дома и там посмотреть. В общем, в результате этой почти шпионской торговой операции я стал обладателем пары моднейших импортных женских туфель на платформе. Отличный подарок сестре.

Из модной одежды тогда сложно было достать «лапшу» — как называли трикотажные джемперы машинной вязки с рубчиком, обычно из синтетического волокна. Они легко растягивались, облегая фигуру, и вместе с тем не теряли формы. Очень модными были и «вельветы» — пиджаки из вельвета — хлопчатобумажного бархата. Наибольшим спросом пользовались импортные пиджаки дымчатого или бежевого цвета.

Приключения бородатого старшего лейтенанта в столице закончились весьма неожиданно. Как-то наша группа прибыла в Главное техническое управление за очередной получкой. Мы, обросшие, по гражданке, отмечали пропуска у дежурного. В этот момент из кабинета вышел адмирал — начальник Главного технического управления.

— Это что за банда хиппи! — взревел он.

— Физики, товарищ адмирал, — успел ответить я, получив в ответ порцию отборной флотской брани.

— Физики! Мать вашу!..

— Срочно подстричь, побрить, устроить строевой смотр и доложить! — это уже к начальнику отдела, к которому мы были приписаны.

Делать нечего, постриглись, бороды сбрили. В институте пришлось переделывать все пропуска, переклеивать новые фотографии, что само по себе, организационно, было достаточно сложно.

Нужно сказать, что система допуска и контроля в институте была на высочайшем уровне. Пропуска проверялись не только при входе на территорию института, не только при входе в каждое здание, но и при переходе внутри здания из отдела в отдел, или при переходе с одного этажа на другой этаж. При этом охранник, дюжий парень в черном костюме, белой рубашке с темным галстуком, несколько минут пристально смотрел то на тебя, то на пропуск… Через 30–40 секунд ты начинал чувствовать себя неуютно, через минуту начинал нервничать, через полторы минуты дергаться и недоумевать, что у тебя не так? В общем, контроль был жестким, да это и понятно, секреты, хранящиеся в этих помещениях, стоили того.

После работы частенько бывал в кино на вечернем сеансе. Особенно запомнился нашумевший тогда широкоформатный американский вестерн «Золото Маккенны» с Грегори Пеком и Омаром Шарифом в главных ролях. Когда в широкоэкранном кинотеатре «Россия» сидишь на первом ряду балкона, гигантский экран, пространство воздуха перед тобой, в момент, когда орел парит над грандиозным каньоном, создают удивительное ощущение полета, — потрясающее зрелище и голос Валерия Ободзинского! Запомнилось надолго…

Тогда Валерий Ободзинский по популярности превосходил и Вадима Мулермана, и Эдуарда Хиля, и Юрия Гуляева, и Иосифа Кобзона и, даже, Муслима Магомаева.

По выходным, как правило в субботу, заходил на междугородный переговорный пункт, чтобы позвонить родным. Центральный междугородный переговорный пункт располагался в большом, в стиле раннего конструктивизма, здании «Центрального телеграфа» на улице Горького. Над входом красовался огромный объемный герб страны, а внутри располагались номерные кабинки с телефонами, куда по громкой связи вызывали для телефонного разговора, называя номер кабинки. Постоянно слышалось:

— Кто заказывал Вологду, кабина номер три, бегом!

Разговор длился не больше 2–3 минут, оплачивался заранее, а если во время разговора перебирались несколько секунд, они оплачивались после окончания разговора. Время ожидания соединения с нужным городом варьировало от получаса до часа и более.

Приближался праздник Первое мая. Мы решили пойти на демонстрацию вместе с сотрудниками нашего отдела. Ранним утром 1 мая собрались на одной из боковых улиц в центральном районе столицы. Колонна демонстрантов Атомного института была дисциплинированной и организованной. Назначенные сотрудники несли портреты членов правительства и красочные транспаранты. Утро выдалось прохладным. Над столицей висела низкая облачность, временами накрапывал дождик. Температура воздуха была градусов тринадцать, поэтому мы согревались, потихоньку прихлебывая из горлышка и передавая по кругу фляжку «отдельского» спирта, сэкономленного для этих целей в ходе научных экспериментов и настоянного на мандариновых корочках.

Начали движение, и вскоре демонстранты несколькими колоннами выплеснулись на Красную площадь. На меня нахлынули воспоминания о нашем, курсантском параде в ноябре 1971 года…

Над площадью гремели бравурные марши, мы кричали «ура!», приветствуя стоящих на трибуне Мавзолея руководителей страны: Брежнева, Суслова, Косыгина…

«Правда» опубликовала «Первомайские приветствия Центрального Комитета партии, Президиума Верховного Совета и Совета Министров»:

«Дорогие товарищи! Граждане великой Страны Советов! Сегодняшний праздник — волнующая демонстрация побед советского народа… в коммунистическом строительстве, в борьбе за общие цели и идеалы…

В день Первомая мы чествуем гвардию труда — ударников пятилетки, передовиков и новаторов производства. …Выдающиеся победы одержаны внешней политикой нашей партии, последовательно отстаивающей дело мира и международной безопасности.

…Борьба за прочный справедливый мир на земле против угнетения и эксплуатации, против всевластия монополий, фашизма и угрозы войны — это дело всего передового человечества.

Да здравствует 1 мая — день международной солидарности трудящихся в борьбе против империализма, за мир, демократию и социализм!»

Газеты писали: «Рано утром празднично одетые москвичи начали стекаться к своим фабрикам и заводам, институтам и учреждениям. Вскоре, весенний воздух огласился медью оркестров и тысячами песен. Людские ручьи слились в потоки, над которыми алели знамена и транспаранты «Слава КПСС!», «Мир, труд, май!», «Да здравствует Первомай!»

Это людское половодье устремилось в центру столицы. Красная площадь в строгом и