“Ну и хрен с ним", — подумал Гэррети, но радостьнемного поутихла.

Его ноги снова налились тяжестью. Он знал, что Стеббинсуарбуз не нужен.

Не нужен, и все.

14.30. Они прошли 121 милю. Тучи приблизились и сталиналиваться тьмой. Подул холодный ветерок. Люди по сторонам дороги принялисьсворачивать одеяла и Укладывать провизию в корзинки. Температура сразу жеупала, и Гэррети быстро застегнул рубашку.

— Одевайся скорее, — сказал он Скрамму.

— Ты что? — тот непонимающе уставился на него. — Я весь деньне чувствовал себя так хорошо!

Они шли по вершине пологого плато и видели далеко впередизавесу дождя, опустившуюся над лесом. Над ними небо пожелтело. «Как передсмерчем», — подумал Гэррети. Что они будут делать, если смерч подхватит их всехи унесет в страну Оз вместе с туфлями и ломтиками арбуза?

Он рассмеялся, но ветер тут же унес его смех.

— Макфрис!

Макфрис повернулся к нему. Ветер развевал его одежду, и весьон, с его черными волосами и белым шрамом на загорелом лице, напоминал старогоморского волка на капитанском мостике.

— Что?

— Интересно, в правилах есть что-нибудь о Божьей воле?

— Думаю, нет, — Макфрис начал застегивать куртку.

— Что если нас поразит молнией?

Макфрис откинул голову и рассмеялся:

— Что-что — умрем!

Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели нанебо.

Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, онувидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попыталсякинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской дугой, как бумеранг, изабросил на дерево.

Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.

Успокаивающий шепот ветра в ветвях превратился в стук итреск десятка свихнувшихся духов. В грохоте и вое ветра почти потерялись звукивыстрелов. Гэррети повернул голову, снова уверенный, что это Олсон. Но Олсонвсе еще шел; болтающаяся на нем одежда демонстрировала, как быстро он похудел.Куртку он где-то потерял, и торчащие из рукавов рубашки руки казались тонкими,как карандаши.

С дороги тащили кого-то другого. Его незнакомое лицовыглядело маленьким, жалким и очень мертвым.

— Если ветер попутный, мы будем в Олдтауне уже в полпятого!— радостно сказал Баркович. Он натянул свою желтую шапочку, и лицо его горелобезумной радостью. Гэррети вдруг понял — Макфрис был прав — Баркович спятил.

Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянулпару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывовветра.

— Э-гей! Рэймонд! Рэймонд Гэррети!

Гэррети рывком повернул голову. На один ужасный момент емупоказалось, что его зовет мать, и он сразу вспомнил Перси. Но это была всеголишь пожилая леди, глядящая на него из-под журнала «Вог», которым оназакрывалась от дождя.

— Старая кошелка, — пробормотал рядом Арт Бейкер.

— А, по-моему, очень милая женщина. Ты что, ее знаешь?

— Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожалаходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников.Облизываясь, как кот на сливки.

— Может, это мать Майора, — сказал Гэррети, но Бейкера эташутка не развеселила. Он был бледен.

— У тети Хэтти было девять детей. И четверых она похоронилас такой же вот улыбкой. Некоторые любят смотреть на смерть. Я этого не понимаю,а ты? — Я тоже, — Бейкер портил ему настроение. — А она умерла?

— Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце всвоем кресле.

Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новыецифры, — Бейкер потер ладонью щеку. — Ты видел когда-нибудь, как кошка жретсобственных котят?

Гэррети не ответил. Новая вспышка молнии осветила небо.Следом пророкотал гром. Тучи неслись по небу, как безумные пираты по ночномуэбеновому морю.

— Знаешь, — сказал внезапно Бейкер, — а я хотел статьгробовщиком.

Хорошая работа. Гробовщику найдется дело даже в кризис. Мойдядя был гробовщиком и много чего мне порассказал. Он говорил: «Люди думают,что им все равно, но это не так. Сначала они толкуют про простой сосновый ящик,а в конце концов покупают самый роскошный. Некоторые даже указывают в завещанииномер модели».

— А зачем? — спросил Гэррети.

— У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы иххоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы,которые разгрызают сосновый гроб, как орех.

Ветер рвал их одежду невидимыми пальцами. Гэррети хотелось,чтобы пошел дождь и отвлек их от этого дурацкого разговора.

— Да ну к черту, — сказал он. — Платить полторы тысячи зато, чтобы тебя после смерти не ели крысы!

— Не знаю, — глаза у Бейкера были полузакрыты. — Понимаешь,они едят мягкие части. Так и вижу, как они прогрызают дырку в моем гробу —шире, шире, — наконец влезают и сразу проглатывают мои глаза, как вишни. Итогда я становлюсь частью этих крыс. Разве не так?

— Не знаю, — выдавил из себя Гэррети.

— Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.

— Скоро он может тебе понадобиться.

— Это точно, — без улыбки согласился Бейкер.

Молния сверкнула снова, оставив в воздухе запах озона. Черезмгновение с неба что-то посыпалось.

Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размеромс мелкую гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глазарукой. Йенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежать. Солдаты навездеходе для верности выпалили раз десять в полускрытое завесой града тело.Прощай, Йенсен. Извини.

За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. Схолма, на который они взбирались, текли потоки воды.

— Черт! — крикнул Паркер, едва не наткнувшись на Гэррети. Онбыл похож на мокрую крысу. — Гэррети, это, без сомнения…

— Знаю-знаю — самый поганый из всех штатов. Накрой лучшечем-нибудь голову.

— Нечем, — Паркер сокрушенно пожал плечами и отошел,заливаемый дождем.

— Как тебе? — прокричал Гэррети Макфрису. Макфрис махнулрукой:

— Все к худшему. Теперь хочется, чтобы вышло солнце.

— Скоро выйдет, — успокоил Гэррети, но он ошибся. В четыречаса дождь все еще шел.