Он открыл глаза, хотел сесть – не получилось.

– Сейчас, сейчас, – прошептал он и снова погрузился не то в сон, не то в беспамятство.

Ирина сняла с него обувь, носки, стянула штаны, взяла за плечи и с трудом посадила.

– Вставайте. Вам надо перелечь на кровать.

– Кровать? – бессмысленно переспросил он.

Она обхватила его за талию, пытаясь поставить на ноги. Он встал, так и не открыв глаз, и она потащила его на себе, почти бросила на раскрытую постель, закрыла одеялом. Потом нашла в аптечке таблетку жаропонижающего и, как когда-то детям, раздавила ее в порошок между двумя чайными ложками, прижав их друг к другу. Потом налила воды в стакан, плеснула каплю в ложку с порошком и затрясла больного изо всех сил.

– Проснитесь, откройте рот, вам надо принять лекарство.

Он разлепил глаза и смотрел бессмысленным воспаленным взглядом.

– Откройте рот.

Он помотал головой.

Ирина ложкой раскрыла ему губы, влила содержимое в рот.

– Глотайте, глотайте, я вам говорю.

Он опять помотал головой и прижал руку к горлу.

– Горло болит?

Он кивнул.

– Все равно глотайте. Ну! – прикрикнула она, он судорожно глотнул и застонал.

Прелестно! Чудесно! Изумительно! У него ангина. «Ну что ж, – почти спокойно решила она. – Значит, будем лечить»…

Утром ему не то чтобы стало легче, но по крайней мере вернулось сознание, так что он смог выслушать и понять Иринины наставления.

– У вас ангина, вы никуда не можете идти, полицию я не вызывала и не собираюсь. Но вы должны поправиться. Сейчас я опять дам вам жаропонижающее, и вы его проглотите, черт возьми! Потом я уйду на работу, запру дверь снаружи, как будто в доме никого нет, а вы будете лежать тихо, как мышь, здесь, за печкой. Вот ведро с крышкой, в сенях есть туалет, но вам до него пока не добраться. Днем я вернусь, принесу лекарства. Вы меня поняли?

– Понял, – прошептал он.

– Если вы не помрете от ангины, вам ничего не грозит. Кровать спрятана, из комнаты не видно, и вообще сюда никто не приходит. Вы, конечно, устроили мне забавное приключение, но ничего, обойдется, только помните, что должны скорее поправиться и уйти отсюда. Поэтому никаких капризов. Понятно?

Ирина замотала себе горло шарфом и поплелась на работу, придав лицу мученическое выражение.

– Ой, Ирина Викторовна, что с вами? – испуганно спросила Надежда.

– Заболела. Ангина, – прохрипела она, судорожно сглотнув.

– А как же мы теперь? До Нового года две недели, ничего не успеем, – простодушно заверещала Надежда, забыв посочувствовать болящей.

– Ничего, ничего, – делая вид, что говорит с трудом, успокоила Ирина. – У нас почти все готово, а я дома сидеть не собираюсь. Только уйду пораньше, полечусь. Хорошо?

– Ой, да конечно. Идите, идите, лечитесь. Поправляйтесь поскорей.

Ирина поработала до обеда, все время поглядывая в окно и ожидая появления полицейской машины. Потом нарочито медленно потащилась в «супермаркет». Разумеется, там был аптечный киоск, правда, с допотопными лекарствами, но это было даже хорошо. В этих, прежних, препаратах Ирина, много лет лечившая детей и мужа, прекрасно разбиралась. Она пожаловалась аптекарше на свой недуг и купила знакомый, старый, как мир, антибиотик, таблетки аспирина, мерзкую коричневую жидкость «люголь», которой с отчаянной борьбой смазывала когда-то горла детям, и желтые таблетки средства для полоскания. Потом – курица, молоко, манная крупа, лимон. Дома есть клюква – она сварит морс. И пусть только этот негодяй попробует не вылечиться за два дня!

Аркадий опять погрузился в беспамятство, но ведро с крышкой стояло пустым – значит, все-таки добрался до туалета в сенях. Как ему это удалось? Очевидно было, что лечить человека в таком состоянии не получится. Ирина вспомнила старый способ снижения температуры. Смешала водку с уксусом и растерла больного этой адской смесью, совершенно не думая, что перед ней чужой голый мужчина, к тому же преступник, поставивший ее не только в сложное, но и опасное положение. Ему быстро полегчало. Теперь можно было начинать.

– Вы не сопротивляетесь, не стонете, не воете. Ни одного звука! Поняли меня? Я буду вас лечить, а вы будете терпеть, – сказала Ирина, раздавливая между ложками таблетки. – Глотайте это. Молча!

Он не мог глотать, но глотал. Она смазывала ему горло – он извивался ужом, но терпел. Он пил горячий чай с лимоном. Потом – куриный бульон, несколько чайных ложек. Потом – клюквенный морс. Потом, совершенно обессиленный, полоскал горло. И – ни звука. «Молодец», – подумала Ирина и удивилась, что нисколько не жалеет человека, который так мучается. Она чувствовала только страх, но не потому, что опасалась полиции. О полиции она, кажется, забыла. Она испытывала свой давний привычный страх перед болезнью, который возникал всякий раз, когда болели ее дети или муж, даже если это был обычный насморк. Она всегда ждала от болезни подвоха, и в этом ожидании не было места для сочувствия, но лишь стремление поскорее прогнать прочь опасность. Она не жалела своих больных детей?! Нет, не жалела. Она их любила? Безумно!..

Полиция явилась на следующий день в лице участкового дяди Вани. Он вошел в библиотеку осторожно, сняв фуражку и неслышно ступая, – как в храм.

– Здравствуйте, Ирина Викторовна, – произнес он почтительным полушепотом, – А где начальница ваша, Надежда?

– Она в город уехала, – как можно равнодушнее ответила Ирина, чувствуя, что сердце сжалось в комок. – А что случилось?

– Да ерунда какая-то. В городе кража, прислали ориентировку. Смех, да и только. Неужто преступник по деревням шастает, он уж давно скрылся от нас подальше, три дня прошло. Но надо выполнять – служба. Уж я, конечно, по избам шарить не буду, чего шарить – я тут всех знаю. А вот по общественным местам пройтись придется. В конторе был, в магазине был, теперь к вам пришел.

– А что украли-то?

– Темное какое-то дело. Бизнесмена ограбили, сейф очистили до последней копейки.

– Что, много денег взяли?

– Вот тут вопрос. Он назвал сумму, вроде небольшую, да как-то веры нет. Не стал бы он ради мелочовки полицию на ноги поднимать. Врет, наверно. Не помню, говорит, в точности, сколько там было, но вот примерно… Скользкий тип, деньги-то, видать, теневые, много, должно быть, в банк класть побоялся, вот и хранил в сейфе. А сейф-то, смешно сказать, ребенок откроет. Вот и выходит: вор у вора шапку украл, а мы – ходи, ищи. Так давайте, Ирина Викторовна, пройдемся с вами по клубу, коли Надежды нет на месте.

– Ой, а я боюсь, – притворно испугалась Ирина, – вдруг он сидит где-нибудь в кладовке и набросится?

– Ну, это только в книжках пишут. Нет тут никого, пройдемся для очистки совести.

– А у вас пистолет с собой?