Шаман закончил словами: «Благодатный Изых, даруй нам толстых зубронов, быстрых гауров и жирных овцебыков! Пусть достойнейший из мужей получит дочь Аитбека!», и подошел к жертвенным животным.

Для подношения богу плодородия Изыху выбрали трех животных. Черного, без единого светлого пятнышка, зуброна, огромного, как гора. Белого, молочного цвета овцебыка с плавно изогнутыми толстыми рогами, Темно-красного гаура, с громадным наростом на носу. Его рога сплелись в кольцо над головой, куда мог свободно пролезть взрослый человек.

Зуброн стоял смирно, косил черными глазами. Овцебык беспрерывно мычал. Гаур трубил на всю долину, вставал на дыбы и крутил хвост. Юродивый побежал вперед, обогнал шамана и погладил гаура по шее.

Рано утром женщины обмыли животных в молоке. Затем подожгли веточки душистой синей травы арыспан. Ходили вокруг, делая круговые движения дымящимися пучками. Шкуры животных окурили терпким дымом. Затем расчесали шерсть. Вплели синие, желтые, красные и черные ленточки.

После молитвы шаман надел на животных золотые ошейники с изображениями сцен охоты, кочевок и выпаса скота.

Грота улыбнулась, сидя на коленях. Высокая стройная женщина с желтыми волосами, спрятанными под белым платком. Она посмотрела на мужа. Аитбек не сводил глаз с шамана.

— Каких прекрасных животных мы отпускаем для Изыха, — шепнула Грота. — Он будет доволен.

Аитбек покачал головой. Жирный подбородок затрясся. Тонкий нос нацелился на жену.

— Только не сегодня. Я решил поменять церемонию. Шаман зарежет животных. Начиная с этого года, мы только так будем приносить жертву Изыху.

Грота не могла вымолвить и слова. Чтобы задобрить щедрого бога плодородия Изыха, жертв всегда отпускали на волю. Никто не смел садиться на них или пасти. Животные становились собственностью бога и могли идти, куда хотят.

Шаман надел золотой ошейник на гаура и достал калингу с тремя лезвиями. По людским рядам прошел недоуменный гул.

— Аитбек, так нельзя, — сказала Грота. — Надо отпустить животных. Изых разгневается на…

Шаман схватил гаура за гриву, закричал «Во славу Изыха!» и ловко перерезал ему горло. Кровь хлынула на ошейник, ленты и красную грудь. Гаур повалился на передние ноги, затем набок. Кровь залила синюю траву и желтые цветы. Юродивый захлопал в ладоши, окунул палец в кровь и сунул в рот. Люди закричали.

Шаман направился к овцебыку с окровавленной калингой.

— Ты сошел с ума, — прошептала Грота.

— Если землю полить кровью, гуще растет трава, — сказал старую пословицу Аитбек и почесал большую, коротко стриженую голову. — Почему мы всегда отпускаем животных? Они и так обречены. Их надо приносить в жертву. Когда мы проводим Дыгыр Даих, то режем кучу скота.

— Это жертвы Тэйангу, — возразила Грота. — Там мы обязаны…

Аитбек пожал все еще широкими плечами. Когда-то, в дни молодости, он был непобедимым воином. Громадным, готовым к смерти, с неистовыми зелеными глазами. Теперь потолстел и мучился от болей в ногах и желудке. Но отвагу не растерял.

— Изыху придется привыкать к крови, — сказала Алтыншаш. Внешне дочь пошла в мать, юная ослепительная красавица с золотыми волосами до пят. А вот характер отцовский, боевой и высокомерный.

— Не встревай в разговор родителей, — сказала ей Грота. — Любимый, останови церемонию.

Шаман с криком зарезал овцебыка. Род кахасков гудел. Овцебык повалился на землю, ноги тряслись в судорогах. Белоснежная шерсть окрасилась кровью. Дурачок подскочил к овцебыку, показал язык, пнул в брюхо и закричал:

— Вот, Изых, отведай красной похлебки!

Архар, огромный телохранитель Аитбека, смуглый до черноты, обнаженный по пояс, подошел к юродивому, протянул руку, чтобы схватить. Но дурачок отбежал, замычал на Архара, похлопал себя по заду. Кахаски засмеялись.

Архар тронул рукоять халади, глядя на дурачка. Аитбек крикнул:

— Оставь его.

Шаман подошел к зуброну. Вместо калинги держал халади. Прошептал заклинание на ухо животному, успокаивающе похлопал по шее. Зуброн молчал, только хлестал хвостом по бокам, отгоняя насекомых.

Шаман опять крикнул «Во славу Изыха!», и вонзил халади зуброну в грудь, целя в сердце. Зуброн взревел, опустил голову и ударил шамана рогами. Шаман отлетел в сторону и остался лежать. Зуброн подбежал к нему и принялся топтать. Халади сначала торчал в груди животного, потом упал. Поднялась пыль, тело шамана беспомощно моталось под копытами. Кахаски вопили и улюлюкали. Дурачок сунул пальцы в рот и свистел.

Архар подбежал к зуброну, ударил по ноге. Отсек. Зуброн споткнулся.

Все умолкли.

Архар вонзил халади зуброну в грудь. Попал в рану, сделанную шаманом. Зуброн громко хрипел, мотал головой, стараясь достать Архара рогами. Тот вытащил клинок, отскочил. Стоял в боевой стойке, подняв халади. Зуброн шагнул к нему, чуть не дошел и повалился наземь. Из груди текла кровь.

Кахаски вскочили с колен, криками поздравляя Архара. Телохранитель, забрызганный кровью, опустил халади. Он не обращал внимания на толпу. Вернулся к Аитбеку и встал рядом.

Юродивый подбежал к издыхающему зуброну и помочился на него. Аитбек рассмеялся. Алтыншаш тоже прыснула, прикрыв лицо рукавом.

— Это ужасно, — Грота отвернулась. — Изых, прости нашу глупость.

Слуги подбежали к животным и потащили к кострам. Юродивого отпихнули.

Аитбек встал. Затрубили сигнальные рожки из бивней мамонта.

— Кахаски, начинаем состязания! — провозгласил Аитбек. Долина взорвалась от криков людей.

* * *

Состязания закончились вечером. Участники выясняли, кто лучше всех сражается на гаурах и стреляет на скаку из лука. Кахаски пели победные песни, когда очередной участник вылетал из седла. Из полусотни осталось трое победителей. Слуги унесли тела проигравших и отдали родственникам.

Грота ушла в самом начале. У нее болела голова. Алтыншаш осталась вместе с отцом. Она придумала клички участникам и то и дело выкрикивала их.

— Черный петух, ты красиво вывалил кишки толстобрюхому!

Или:

— Лопоухий, не хлопай ушами!

Когда застрелили сына вождя рода багиров, Алтыншаш засмеялась, как нелепо он упал с коня.

— Кувыркнулся, будто котенок!

Когда трое измазанных в грязи и крови победителей встали перед навесом Аитбека, девушка сказала:

— Так, остались Пугало, Кривоногий и Козлиная борода. Отец, они такие уроды! Я не хочу быть женой любого из них.

Юноши молчали. Вся долина ждала, кого выберет Аитбек.

Аитбек встал и чуть наклонил голову.

— Вы достойные воины даркутов. Один оказался лучшим в бою на копьях, другой на халади, а третий великолепный стрелок. Я не могу выбрать одного, чтобы не обидеть другого. Поэтому пусть моя дочь достанется лучшему из вас.