– Но этим все же не ограничилось, – констатировала Ева, мысленно подбираясь к следующей трагедии, в метро.

Адам посмотрел на нее с особой тревогой, выпустил ее руки из своих и сильно сжал кулаки. Ева отнесла напряжение по поводу этого теракта на счет того, что он стал переломным в их отношениях. Именно после него Ева навесила на Адама ярлык убийцы. А по численности жертв он значительно уступал крушению самолета, о котором Адам говорил намного спокойнее.

– Я продолжал перехватывать и рассекречивать группировки по всей Москве. Диану я перехватил перед самым терактом, буквально приволок к себе в квартиру и запер там, потому что она проговорилась мне про вторую смертницу. Мне нужно было остановить ее, я не успел ничего больше придумать, кроме как запереть Ди у себя. Это были сумасшедшие дни, я забыл про свой день рождения, про нашу с тобой договоренность, забыл, что у тебя есть дубликат ключей.

Теперь и Ева напряглась. Вот он момент истины. Именно из-за очевидной связи с Ди Ева сделала решающий вывод насчет Адама. Оказывается, вот кем была девушка в бело-сером одеянии с птичьим лицом. Не сестрой, не невестой, не сообщницей, она была заложницей в квартире Адама. И тут у Евы перед глазами потемнело от предчувствия страшного открытия.

Адам заметил перемену в ее лице и опустил глаза.

Едва шевеля губами, Ева проговорила:

– Я выпустила ее.

Адам промолчал и отвел взгляд в сторону моря. На нее он не взглянул. Зыбкая надежда на то, что ее предположения ошибочны, растаяли как дым.

– И ты возненавидел меня, – констатировала Ева.

– Я не мог тогда тебе об этом сказать, но и быть с тобой после этого тоже больше не мог, – отозвался Адам, по-прежнему не глядя на нее.

– Я бы и сама не смогла бы быть с собой. И сейчас не знаю как смогу.

– Но ты ни в чем не виновата. Я поэтому и не сказал, чтобы ты не дай Бог не начала винить себя, – Адам, наконец, оторвал взгляд от бесконечности и участливо посмотрел на Еву, – Но и не сказать не смог бы.

– Но и видеть меня ты больше не захотел. Для тебя я была убийцей. Бестолковой, неосторожной, но убийцей. А я все это время считала убийцей тебя.

– Я никогда не считал тебя убийцей, но да, я сбежал от этой ситуации. Решил, что лучше поздно. Потому что я вообще не имел права врываться в твою жизнь. Но и быть с тобой лишь наполовину я не смог бы. Вот так с самого начала мы уже оказались в трудноразрешимой ситуации. Люди, которые противостоят мне, очень заинтересованы в том, чтобы у меня было как можно больше слабых мест. А я стараюсь их исключать вовсе. Не считая, конечно, моей семьи. Но создавать новую семью и заводить детей – это было уже непозволительной роскошью для меня. В тот первый вечер я был не до конца честен с тобой. Я пытался донести до тебя, что со мной опасно находиться. Но я не имел права допустить, чтобы ты приняла это, потому что ты приняла бы.

Ева кивнула. Она и правда была готова все отдать, чтобы быть ближе к нему. Она вспомнила как ее мучал неопределенный статус их отношений. Но сейчас ее душа ныла по-другому поводу. Сегодня она узнала о своей непосредственной причастности к гибели десятков людей. Но до осознания этого чудовищного факта ей еще далеко.

Она больше не плакала, слезы высохли, но ее грудь словно сжимал тугой корсет из металлических прутьев. Ева взглянула на часы.

– Мне пора готовить ужин.

– Где ты живешь? Я провожу тебя, – оживился Адам.

– Прямо здесь. Вот дом моих родителей. А ты? Что ты делаешь здесь? Как давно? И вообще… – Ева растерялась от количества вопросов, которые до сих пор остались без ответа.

– Мы соседи, – улыбнулся Адам, – Мой дом в километре отсюда. Можно дойти прямо по пляжу, – он махнул рукой вдоль береговой линии, – Так что приглашаю тебя в гости, на поздний ужин, или как тебе будет удобно. Могу сегодня чуть позже за тобой заехать.

– Нет, сегодня я не смогу, – растерялась Ева.

– Завтра?

– Да, приезжай завтра в десять. Я как раз уложу Севу.

– Твой пацанчик? – улыбнулся Адам.

– Да, – Ева изобразила подобие улыбки и направилась в сторону дома.

Поднявшись на крыльцо, она обернулась. Адам стоял на том же месте, провожая ее взглядом.

Алая кровь просачивалась из неосторожно рассеченной плоти. Ева завороженно уставилась на медленно расползающееся пятно у нее перед глазами. Почему-то она не чувствовала боли. По крайней мере, физической.

– Кто этот мужчина с пляжа? – донесся издалека мамин голос, выводя ее из оцепенения.

– Мы были знакомы в Москве. Очень давно.

– У тебя было такое лицо, как будто ты увидела покойника.

– В некотором роде… Он уходил воевать, ходили слухи, что он погиб на войне, когда был еще совсем молод.

Ева и сама не понимала смысл своего вранья. Что она пытается утаить? Ах, да! Свою причастность к гибели людей.

– О, господи, дочка! Что же ты стоишь. Сейчас я пластырь принесу.

Тут Ева поняла, что по неосторожности полоснула ножом по пальцу, когда нарезала салат из овощей.

– Давай я дорежу. А то ты сейчас все запачкаешь. На вот, заклей рану, – мама протянула Еве пластырь, аккуратно отстраняя от стола, – Ты такая бледная, как самочувствие?

– Ничего, мам. Это от вида крови. Спасибо большое.

Механически отужинав и уложив ребенка спать, Ева вышла на веранду. Это было ее любимое время. Родители тоже ложились спать рано, и она полностью принадлежала сама себе в эти вечерние часы. За исключением тех дней, когда их навещал Стас. Но такое, к счастью, случалось редко.

Ева могла подолгу так сидеть, вдыхая морской воздух, наслаждаясь шумом волн. Каким бы уютным и обустроенным не казался их подмосковный коттедж, он не шел ни в какое сравнение с более скромным домиком на берегу моря.

И вот вроде бы все как обычно – бокал винно-фруктового напитка на плетеном столике, пачка сигарет с ментолом. Но все уже не так, как вчера. Сегодня она может быть уверена, что всего в нескольких сотнях метрах отсюда, максимум в километре от нее находится Адам. Они даже могли бы в данную минуту вместе пить вино, она могла бы задать ему интересующие ее вопросы, но нет, не сегодня. Сегодня время побыть наедине с собой. Пережить и осмыслить сегодняшнюю встречу и состоявшийся разговор.

Поверила ли она словам Адама? Поверила ли в случайность их встречи? Похоже, что да. По крайней мере, ей совсем не страшно. Но можно ли в таком деле довериться интуиции? Все-таки сейчас речь идет не только о ее безопасности, но и о ее близких. Они все в одном доме, а Адам, которого она еще с утра считала жестоким хладнокровным убийцей, знает об их местонахождении. Но эту мысль она внушила себе сама, опираясь на, как ей казалось, неопровержимые факты. Оказывается, нахождение смертницы в его квартире могло носить и совсем другой характер. И в целом картина вырисовывалась вполне логичная. Адам закрыл ее снаружи, зная, что изнутри без ключа дверь не открывается. Таким образом, он на какое-то время более или менее обезвредил злоумышленницу. Почему Ди собиралась выпрыгнуть из окна? Вряд ли она надеялась таким образом сбежать. Шестой этаж, высокие потолки. У нее не было шансов. При самом удачном исходе она бы переломала все кости. Чему она решила предпочесть смерть? Если вернуться к версии, что Адам был организатором теракта, то таким образом она собиралась избавить себя от необходимости совершать массовое убийство против своей воли и благородно предпочла умереть в одиночку. В таком случае приход Евы оказался бы счастливой случайностью. Она, спасаясь бегством из квартиры, точно не закрывала дверь. Ди могла беспрепятственно бежать. Тогда бы трагедии не случилось. Но девушка бежала, и теракт состоялся. А значит в этом и состояла ее цель. А покончить с собой она собиралась от безысходности, чувствуя, что провалила высокую миссию. Но Ева подарила девушке второй шанс. Миссию удалось выполнить.