Дабы почтить это событие минутой молчания, Ева, задумавшись, облокотилась на перила и устремила взгляд вдаль поверх темной морской глади. Адам встал рядом.

– Раньше я всегда тосковал по горам. А теперь не представляю жизни без воды. Если бы ты знала, сколько тяжких дум сглаживает шум волн и выдувает соленый ветер.

– Хотелось бы и мне ощутить это на себе по возвращении домой.

– У тебя есть сын – вот она новая жизнь, которую ты сама же произвела на свет. Дети – лучший способ регенерации души.

– Не спорю, – со смирением ответила Ева.

– Приходи завтра.

Ева посмотрела на него с удивлением. А как же поминки, которые она тут мысленно устроила. Он хочет увидеть ее снова? Это не конец?

– Могу заехать за тобой днем. Бери пацана. Я покажу вам места, которые вы точно еще не видели, – он заторопился расписывать прекрасные перспективы завтрашнего дня, как будто боясь получить отказ.

– Адам… – прервала его Ева, – Я не смогу завтра, – что-то внутри у нее оборвалось, но пришлось продолжить, – Завтра приедет муж на выходные, а в понедельник мы улетаем.

– Понятно, – скрывая нотки разочарования, спокойно ответил Адам. – Кстати, ты ничего не рассказала мне про мужа.

– Я вышла за Стаса. За того, с кем мы собирались пожениться, пока я не встретила тебя.

Адам удовлетворенно кивнул, как будто одобряя этот факт.

– Я всегда волновался, что разрушил твою жизнь. Я рад, что в итоге все встало на свои….

– Адам, – на этот раз Ева прервала его, волна возмущения чуть было не накрыла ее с головой, – Отвези меня домой. Уже поздно.

Ева поражалась ограниченности мышления своего собеседника. Неужели он и впрямь думает, что просто вклинился в ее жизнь на пару месяцев, а потом незаметно ушел, не оставив следов, а она спокойно пошла дальше своей намеченной дорогой? Кто он такой чтобы судить о том сложилась ее жизнь или нет?

– Может быть, прогуляемся по пляжу? Это займет всего на десять минут больше.

Скорее всего, Адам заметил, что задел Еву, и, наверное, хотел как-то сгладить последние минуты их общения. А может просто хотел его продлить, хотя бы ненадолго.

– Хорошо, – девушка смягчилась.

– Я прихвачу плед, вдруг ветер.

– Нет, не стоит. Я так дойду, – отрезала Ева.

И вдруг задумалась. Плед. Пляж. Ночь. Навевает романтику. Но это уже не про них. Совсем не про них. Нет, он просто бы накинул ей на плечи этот несчастный плед и ничего более. А если бы его тянуло к ней, так же как и ее к нему, то ему бы не понадобился предлог.

Так, строя мучительные догадки, Ева торопливо ступала босиком по остывшему песку. Она не хотела думать о том, что невольно пресекла попытку Адама устроить по-настоящему романтический вечер и сблизиться с ней. Нет. Вряд ли он намекнул бы на что-то подобное. Когда-то он не одобрил ее уход от жениха, так что пособником в предательстве мужа он уж точно не будет. Но Ева не станет его переубеждать, хоть ей и известно, что все касающееся мужа – фарс, недоразумение. К тому же сегодня он дал понять, что сближение в его планы не входит, что скорее всего вместе с неприятными воспоминаниями морские ветра выдули из его головы и остатки былых чувств к ней, к Еве.

Правда сейчас, когда они почти подошли к ее дому, он выглядел растерянным. Ева молчала и многозначительно поглядывала в сторону дома. Может быть, он и не хочет прощаться, но не смеет задерживать ее. А ей самой гордость не позволяла дать ему понять, что она и сейчас после всего пережитого готова ради него снова отказаться от человека, который теперь стал ей мужем, пожертвовать целостностью своей семьи, лишь бы снова быть с ним. Почему судьба так жестока, почему он пропал тогда, не объяснившись? Ведь все могло бы сложиться иначе. Если бы они пережили вместе тягости тех лет, то сейчас бы им ничего не помешало быть вместе.

– Прощай, Адам.

Ева достаточно времени выждала, прежде чем сказать эту фразу первой. Намного дольше, чем положено.

Даже при тусклом свете она заметила, как стоящий напротив нее мужчина побледнел.

– Это уж как судьбе будет угодно, Ева. Если что, ты знаешь, где меня найти. Я всегда тебе рад.

Он сделал уверенный шаг в ее направлении, чмокнул в щеку, затем развернулся и пошел прочь.

Ева стояла как вкопанная, провожая взглядом его удаляющуюся спину. Это было не просто прощание или точка в их отношениях. Она потеряла его во второй раз. А больно было почти как в первый.

Воскресный вечер подходил к концу, а вместе с ним и трехмесячные каникулы в Испании. Завтра Ева с сыном сядут в самолет и покинут солнечное побережье, скорее всего на весьма продолжительное время. Стас, который, как и намеревался, провел последние выходные лета с семьей на вилле, улетал более ранним рейсом. Билеты на самолет, которым улетали Ева с Севой, оказались давно раскуплены.

Но пока еще у всех оставалось достаточно времени для неторопливого прощального ужина. Впрочем, у Евы вторые сутки не было ни аппетита, ни настроения. Стас списал ее апатию на нежелание покидать домик у моря и возвращаться в сулящую скорые холода Москву. Ева же была благодарна мужу за то, что он сам придумал оправдание ее состоянию.

Ужинали на веранде. Наскоро перекусив, Ева отсела за коктейльный столик с бокалом вина. Впрочем, никто не обратил на это внимание. Стас всегда находил, чем развлечь Евиных родителей. Он что-то самозабвенно рассказывал, а мама с папой с нескрываемым удовлетворением внимали его словам. Стас и родители Евы были идеальным тандемом, ее муж так упивался общением с ними, что едва отвлекался на жену, которую давно не видел.

В этом вальяжно раскинувшемся в кресле человеке в белом льняном костюме с бокалом вина Ева увидела все свое будущее – такое же однотонное, идеальное, до боли скучное. Она не любимая женщина, она – трофей, символ и рискует остаться им на всю жизнь, если прямо сейчас этого не изменит. Она всегда знала, что со Стасом все будет энциклопедически ровно, да и соглашаясь выйти за него понимала, что хоронит себя заживо. Тогда это было так естественно для ее внутреннего состояния. Но теперь в ней снова трепещет чувство, такое приятное, немного подзабытое.

Возможно, человек заставляющий сердце Евы неровно биться, больше никогда не будет так близко, как в этот вечер. А она проводит его в полном одиночестве, хотя и в компании близких людей. Парадоксально. Но если бы Адам знал, каково ей в таком замужестве, разве позволил бы себе ее отпустить? Его моральные принципы высоки, но он не сноб. Если бы Ева откровенно рассказала о своем браке, то, возможно, он бы не упустил возможности удержать ее. Но она промолчала, ничего не сказала, не подала ему знака. Все из-за гордости. Как будто это высокомерное чувство когда-то помогало кому-нибудь стать счастливым.

Невидимый моторчик внутри девушки тем временем набирал обороты. Почему нет? Какого черта? Если не сейчас, то когда? Если не я, то кто? Ева опрокинула в себя остатки содержимого бокала, решительно встала и поставила его на столик. Аккуратно подошла к мужу и, слегка коснувшись его плеча, сообщила, что собирается прогуляться по пляжу. Стас кивнул, даже не взглянув на жену.