Тетя Сула сказала:

— Может быть, как-нибудь Селия расскажет вам поподробнее, но не сейчас, потому что сейчас мы идем в конюшню.

Мы вышли. Рут, раскрыв рот, провожала нас взглядом.

С другой стороны вдоль дома выстроилась аллея апельсиновых деревьев, составлявшая часть небольшого сада, самого близкого к дому. Как оказалось, был еще один сад, площадью около трехсот акров, дававший основной урожай цитрусовых. Рабочие собирали апельсины и грейпфруты, укладывали их в ящики, а мистер Карр-Браун отвозил их в Порт-оф-Спейн на продажу. До этого я не осознавала, что поместье настолько велико. Раньше главным продуктом было какао, а сейчас — цитрусовые, объяснила тетя Сула. Мы продолжали идти вверх по склону. В некоторых местах трава была особенно высокой и густой; сюда приводили пастись лошадей. Теперь я радовалась, что на мне тяжелые садовые ботинки.

— У нас здесь в босоножках не походишь, — сказала тетя Сула. — Если змея не ужалит, так попадется скорпион.

— У мистера Карр-Брауна, наверно, куча денег?

— Раньше была. Но какао нынче плохо продается. Чтобы перейти на цитрусы, ему пришлось потратить очень много времени и денег. Теперь они развозят их по всему острову.

И тут, словно услышав, что речь идет о нем, перед нами появился сам мистер Карр-Браун с секатором в руках.

— Я показывала Селии курятник и знакомила ее со всеми.

— Очень хорошо, очень. У нас есть с кем познакомиться. Я могу показать ей грейпфрутовый сад. Хочешь, Селия?

— Да, сэр.

— Полагаю, ты умеешь ездить верхом.

Я не стала говорить, что ездила верхом только на ослике.

Таттон показал мне, как взбираться на лошадь с деревянной колоды, которой обычно пользовались дети. Мило был самой маленькой лошадью в конюшне. Вдев ногу в стремя, я залезла в седло.

— Как высоко, — вполголоса проговорила я, глядя на Таттона сверху вниз. — Как бы мне не свалиться.

— Не бойтесь, мисс, — прошептал он в ответ, — главное, держитесь покрепче. Мило — очень спокойный, он будет вас слушаться.

Джозеф Карр-Браун наблюдал за нами, стоя в дверях конюшни.

— Хорошо, — сказал он, взбираясь на свою лошадь, Сифера. — Держи руки расслабленными, чтобы поводья все время были равномерно натянуты. Вот и все. — Какое-то время он ехал рядом. — А теперь держись за мной.

Я ехала, не выпуская из виду его прямую широкую спину. Время от времени он мягко ударял ногой по рыжему лошадиному боку. Поднимаясь на холм, мы въехали в густую тень какаовой рощи. Шэдоу бежал впереди; его силуэт то и дело мелькал в густой траве. Я старалась удержать равновесие и как-то приноровиться к ритму движения, предоставив инициативу Мило, который, казалось, отлично знал, куда мы направляемся.

— Слушай, как стучат его копыта, — посоветовал Джозеф Карр-Браун. — Раз-два, раз-два, раз-два.

Проехав через высокие кусты, мы оказались на неровной и грязной каменистой дорожке. Стволы деревьев были оплетены вьющимися растениями, кое-где к ним прилепились черные гнезда термитов. Неподалеку журчал ручеек.

— Не подпускай Мило к воде, а то он потом не захочет уходить.

Задрав голову, я посмотрела на верхушки деревьев, между ними просвечивали серые и голубые лоскутки неба.

Вскоре мы опять выехали на открытое место, рядом с которым начинался огромный сад — многие и многие ряды деревьев. Лошади замедлили шаг.

— Не знаю, говорила ли тебе тетя, что здесь триста акров.

Спрыгнув с лошади, он начал осматривать кору на одном из деревьев, увешанном тяжелыми зелеными грейпфрутами. Сорвав один лист, он протянул его мне.

— Смотри, вот таким и должен быть совершенно здоровый лист. Больные листья покрыты пятнами и по виду напоминают пробку. Каждый день я прихожу сюда, чтобы их проверить. Ты уже пробовала наши грейпфруты?

— Да, сэр.

— Сладкие?

— Да, сэр.

— Такие сладкие, что сахар уже не нужен, правда? — улыбнулся он.

— Да, — подтвердила я.

Мистер Карр-Браун медленно ехал между деревьями, я, не отставая, следовала за ним. Мне все здесь нравилось: и широко раскинувшиеся поля, и деревья, выстроившиеся ровными аккуратными рядами. И тишина.

— Почему бы тебе не начать проверять с другой стороны? — предложил он, махнув рукой вперед.

Я послушалась, хотя не очень представляла себе, что искать. Проехав по краю поля, я остановилась и стала осматривать ветки и листья. Насколько я могла судить, на них не было ничего подозрительного. Мило ехал очень медленно, и я с благодарностью потрепала его по лоснящейся длинной шее.

Обратно мы ехали через лес. Было очень жарко и душно, неподвижный воздух был насыщен влагой. Я в основном держалась позади, но иногда, когда дорога позволяла, Мило догонял Сифера, и я скакала бок о бок с Джозефом Карр-Брауном.

— Ничего нет лучше, чем проехаться верхом по здешнему лесу, — сказал он. — Знаешь, Селия, Тринидад — удивительное место. Все, кто здесь живет, мечтает о том, чтобы уехать. Но стоит им уехать — в Англию, в Канаду или в Америку — они готовы полжизни отдать, лишь бы вернуться. Я наблюдал это множество раз. Ты сможешь сама убедиться в этом, когда уедешь в Англию, если ты еще не передумала. Не успеешь добраться до Лондона или куда там ты хочешь поехать, как Тринидад позовет тебя домой.

— Надеюсь все-таки когда-нибудь туда поехать, сэр.

— И я уверен, что поедешь. Обычно мы все-таки добиваемся того, чего хотим больше всего на свете.

В тот вечер в одном из домиков на окраине поселка устраивали праздник. Во дворе горело множество свечей — ночь была темной и безлунной. Сын Долли с семьей — молодой женой и ребенком — вернулись из Сангре-Гранде. На вечеринку собрались все жители поместья. Некоторые, кого я уже встречала, вполне дружелюбно со мной здоровались. Тетя Сула представляла меня как свою племянницу из Порт-оф-Спейн. Внезапно передо мной возникла Седар, прямая и напряженная, как столб, и угрюмо выдавила:

— Добрый вечер. — Шагнув вперед, она добавила: — У нас с тобой одинаковые имена.

— Нет, меня зовут Селия. А тебя — Седар.

Она вдруг изогнулась, как дерево под порывом ветра.

— Ты — дочка Сулы.

— Нет, Седар, я ее племянница.

Позднее я наблюдала, как она, завернувшись в простыню, изображает вампира и гоняется за детишками по всему двору. Когда они начали плакать, Долли хлопнула в ладоши и громко крикнула: «Сеееедааар!»

Принесли огромный казан тушеного мяса — кто-то сказал, что это агути. Я никогда раньше не ела агути, но мясо было нежным и мне понравилось. Было там и черепаховое мясо под соусом карри, по вкусу напоминавшее говядину с карри. Тетя Сула сказала, что черепах, наверно, поймали на Гранд-Ривьер[26]. На столах стояли миски с рисом и бобами, на подносах громоздились плоды хлебного дерева и маслянистые колоказии[27]. После того как все поели, кто-то начал бить в барабан, а одна из женщин затянула песню. У нее был глубокий переливчатый голос, звучавший глухо, как из-под земли. Не уверена, что мне он понравился. Но потом музыка изменилась, люди стали хлопать в ладоши и петь песни, похожие на те, что я слышала в церкви.